отозвался Джет. А темные глаза между тем заглядывали ей прямо в душу, затягивали в омут все глубже.
— Полагаю, тут и фамильное привидение есть?
— О да. И не одно.
В этом желании поддержать шутку ощущалось мальчишеское озорство, и теплота, и нежность, что против его воли прорывались на поверхность. Гранитно-серые глаза лукаво поблескивали в неверном свете пламени, яркие, как кристаллы. Губы изогнулись в усмешке, еле ощутимый запах дорогого одеколона смешивался с древесным дымом. Лисса не желала допустить, чтобы он догадался о том всесокрушающем чувственном голоде, от которого ныло ее тело. Пора уходить. Этот человек опасен.
— В таком случае, пожелаю вам спокойной ночи и оставлю вас наедине с книгами. — Лисса попыталась подняться, но незримые чары приковали ее к мягким подушкам. Вот-вот должно было что-то случиться, нечто неизведанное, манящее и пугающее одновременно. Ничего больше не надо — только глядеться в его глаза не отрываясь. О, этот человек — опытный сердцеед! Интересно, сколько женщин у него перебывало с тех пор, как он расстался с матерью Мэтью?
— Я уже закончил, — проговорил Джет, захлопывая книгу.
Он пересек гостиную и присел на диван рядом с Лиссой. Руки их случайно соприкоснулись. Он оказался так близко, что молодая женщина ощутила на своей щеке его горячее дыхание. Время остановилось. Нет, этого нельзя допускать! Слишком похоже, что желаемое и впрямь вот-вот сбудется. Но это же приведет к катастрофе, к новым несчастьям! Джет встретился с ней взглядом, его глаза потемнели. Он бережно притянул Лиссу к себе, и молодая женщина почувствовала, что дрожит.
— Мне надо идти, — отрешенно проговорила она.
— Не сейчас, — возразил Джет, осознавая свою власть над ней. Он действовал отчасти по расчету, отчасти инстинктивно. Мистер Арнольд почитал себя честным человеком, но на карту было поставлено будущее его сына. Его империя огромна, но Мэтью для него превыше всего. — Не уходите.
— Пожалуйста…
— Лисса, нам надо поговорить. Это важно.
— Пожалуйста, не сейчас.
При мысли о том, что может произойти, голос молодой женщины прервался. Гром грохотал где-то вдали, постепенно затихая. Гроза пронеслась по небу, унося с собою ее боль. Этого человека она ждала всю жизнь, никого ей не надо, кроме него. Тела их соприкоснулись, и Лисса вздрогнула, словно от удара тока.
Она не знала, кто к кому потянулся первым. Чувства заклубились, словно сгущающийся туман. На мгновение молодая женщина ощутила себя героиней мелодрамы. Все благоразумие Лиссы обратилось в ничто, едва губы Джета с нежностью коснулись ее губ, и цена за испытываемое ею блаженство вдруг показалось ничтожной. Он перенес на нее всю тяжесть своего тела, притискивая к обволакивающей спинке дивана. Она сдалась тотчас же, не думая, не рассуждая. Позабыла обо всем, когда Джет молча притянул ее к себе еще ближе, с исступленной жадностью наслаждаясь ее хрупкой красотой, благоуханием ее волос, распаляя ее желание. Лисса упивалась его прикосновениями, ощущала мускулы его сильных бедер, тепло его тела, запах кожи, дерзкую требовательность рук, властную настойчивость ищущего рта. Она не знала, гром ли это гремит или неистово колотится ее сердце.
Внезапно Джет разжал объятия, и отвергнутое тело молодой женщины беспомощно поникло. Все внутри нее похолодело. Она не знала, куда смотреть, что сказать. Отчаяние ее не знало границ. Собственное легкомыслие бросило ее в объятия этого человека. Она даже не постаралась отстраниться или остановить его. Как давно мечтала она о таком поцелуе, сколько лет его ждала, и вот несколько мгновений страсти все погубили.
Он отец Мэтью. Как она могла забыть об этом!
— Но я люблю Мэтью, — прошептала Лисса с закрытыми глазами. Опущенные ресницы придавали ее лицу выражение трогательной беззащитности. Какое-то мгновение она еще ощущала на щеке его горячее дыхание, затем Джет отодвинулся. — Зачем вы это сделали?
— Этот поцелуй доказывает, что вы не любите Мэтью. — Голос Арнольда-старшего звучал жестко и непреклонно, и молодая женщина задохнулась от безысходности, признавая свое поражение. Выходит, он просто испытывал ее, поцеловал ее нарочно! — Я не желаю, чтобы мой сын женился на распутной кокетке, на расчетливой приспособленке и авантюристке, — продолжал Джет. Руки его, ставшие вдруг безжалостными, стиснули ее запястья, словно клещи. — Кем вы, собственно, и являетесь. Мэтью — завидная партия, верно? Холлоу-хаус, сотни акров земли в Суссексе… а в будущем он еще и унаследует мой бизнес. Это вам не муниципальная квартирка, а?
Лисса была сокрушена, унижена, втоптана в грязь.
— Не смейте так говорить, — начала она, напрягшись от волнения, собирая жалкие остатки гордости. А может, притвориться, будто в полусне она перепутала его и Мэтью. Нет, столь вопиющей лжи он ни за что не поверит. Джет — это Джет и никто иной. Да и поцелуи тоже разные. Мэтью целовал ее слишком деликатно, с мальчишеским энтузиазмом, но не со знанием дела. Джет же — настоящий мужчина, дерзкий, требовательный, однако на удивление нежный, и нежность его одновременно властная и чарующая.
Лисса застонала, прижимая кулаки ко лбу.
— Ох, Джет, зачем вы это сделали? Какой же вы негодяй! Вы ничего не понимаете! Почему вы не оставили меня в покое? Я этого не хотела.
— Да неужели? А мне показалось, что я отлично все понимаю. — Джет откровенно насмехался над своей жертвой. Он опустил рукава и вставил золотые запонки, словно давая понять, что возвращается к нормам поведения, принятым в цивилизованном обществе. — Вы, похоже, совсем не прочь были разделить мои пылкие чувства. Или я ошибся? Или именно так вы обычно и отшиваете мужчин?
— Уже не знаю, — проговорила Лисса убито, отказавшись от борьбы, словно укрощенная твердой рукой кобылица. — Не нужно было этого допускать, и я очень раскаиваюсь. И вовсе я не расчетливая авантюристка. Я хочу выйти замуж за Мэтью в силу разумных, веских причин… — Лисса не смогла пояснить каких, потому что чувство, внезапно возникшее к этому человеку, буквально выбило у нее почву из-под ног. Теперь молодая женщина ни в чем уже не была уверена. — Ничего подобного прежде не случалось. Все эти годы, со времени гибели отца Бетани, у меня не было никого, пока я не повстречала Мэтью. Я нигде не бывала, не встречалась с мужчинами, даже по сторонам не глядела.
— И вы ждете, что я вам поверю?! — взорвался Джет. — Это при вашей-то внешности — ни дать ни взять принцесса из волшебной сказки! Да все мужчины вашего дома, в ком осталась хоть капля горячей крови, должны были штабелями ложиться у вашей двери!
— Да как вы смеете! — вознегодовала Лисса, отбрасывая назад спутанные волосы. — Если бы не болезнь Бетани, если бы не гроза, если бы я знала, в какой части этого чертова Суссекса нахожусь, я бы сей же миг отправилась домой. Это не гостеприимство, это допрос с пристрастием, это суд инквизиции! Может быть, меня выведут из дома и утопят в деревенском пруду?
Джет коротко и зло рассмеялся.
— Вы этого хотите? Кровь понадобилось остудить? — Вид у Арнольда-старшего был достаточно безумный: того и гляди плеснет ей в лицо из стакана. — Вы меня и впрямь околдовали, чертова ведьма! Полагаю, что и Мэтью пал жертвою ваших чар.
— Мэтью отлично знает, что делает.
— Но знает ли он вас? Это совсем другое дело.
— Я иду спать и надеюсь, что утром вас уже не застану, — проговорила Лисса, поднимаясь на ноги. Ее шатало. — Заранее прошу прощения, если общение между нами ограничится с моей стороны вежливым «здравствуйте». Не думаю, что мне захочется с вами разговаривать.
— Как, вы даже не поблагодарите меня за оплаченные счета?
— Я не желаю, чтобы на оплату моей свадьбы пошло хоть пенни из состояния Арнольдов, — зло ответила Лисса. — Я скорее предпочту церемонию в загсе и танцы до упаду в местном пабе. — Молодая женщина старалась задеть собеседника побольнее.
— Именно таковым и было ваше первое бракосочетание?
— Не ваше дело, — огрызнулась Лисса; взгляд ее был абсолютно бесстрастен и холоден. Этому негодяю она ничего не собирается объяснять.
