испытанном ими обоими в Шугар-Хилле незадолго до свадьбы. Его трясло от злобы и ревности: ведь ребенок мог быть зачат именно тогда. Черт! Неужели Долли не дала бы ему знать, если бы догадалась об этом? Однако она ни разу не заговаривала с ним после того солнечного утра, когда полгорода собралось в церкви поглазеть на самую торжественную и пышную церемонию года!
Рувим туда не пошел. В тот день, едва рассвело, он отплыл на Ямайку проинспектировать новые плантации сахарного тростника и провести переговоры с менеджерами. До последнего момента юноша не верил, что Долли действительно собралась под венец с Ридом, — ему все это казалось шуткой. Рувим не мог представить себе, что она способна на такое, тем более после пылкой ночи любви, которую они провели совсем недавно. Нет, это невозможно… Однако, вернувшись домой, Рувим открыл газету… и прочитал подробный отчет о церемонии. Там поместили фотографии, описали подвенечный наряд невесты, перечислили всех гостей, в том числе даже пекаря, изготовившего огромный свадебный торт.
Терзаясь от душевных мук, Рувим скомкал газету, спотыкаясь, поплелся в сад и без сил опустился на траву…
Строительство новой фабрики Рида и Эрла шло быстрыми темпами. Рувим с лихорадочной горячностью отдавался изнурительной работе, надеясь, что это залечит его душевную рану. Он стал молчалив и раздражителен.
В фабричном дворе уже стояли новехонькие механизмы. Вскоре их распакуют и водворят на место. Большая часть оборудования прибыла из Великобритании.
Рувим очень гордился детищем, выраставшим у него на глазах. Он пропадал на фабрике от зари до зари, временами забывая даже поесть, но чем бы ни занимался, мучительные мысли о Долли преследовали его. По ночам Рувим со стонами метался в кровати, воображая ее в объятиях Бенджамена, который на правах законного супруга наслаждался юным упругим телом.
Порой, чтобы избавиться от наваждения, Рувим вскакивал на коня и мчался вдоль своих плантаций или по пустынному берегу океана. Спешиваясь, он бросался в волны прибоя. Холодная вода немного успокаивала его, и тогда с первыми лучами солнца молодой человек направлял коня к фабрике.
Рувим постоянно проверял новые печи, поскольку возлагал на них особые надежды, полагая, что теперь расходы на топливо снизятся вдвое. Даже Бенджамен, не желавший вкладывать деньги в новое оборудование, наконец уступил уговорам Рувима и согласился установить на фабрике современные линии. Партнеры, конечно, не разговаривали друг с другом — только переписывались.
— Добрый вечер, мистер Эрл! — крикнул снизу один из рабочих. — Уж не собираетесь ли вы тут ночевать? У нас пока не трехсменка.
— А жаль! — бросил Рувим. — Будь Рид поумнее… — Даже произносить это имя было для него невыносимо.
— Он нынче слишком занят своей молодухой, даже носа на фабрике не показывает. Мы его уже неделю не видели. — Рабочий усмехнулся и, смутившись, утер потное лицо большим красным платком. — Простите, сэр, я… хм… так ляпнул, не подумав.
— Все в порядке, — выдавил Рувим.
Они с Долли не таились от людей, и об их отношениях знали почти все. После свадьбы люди проявляли к нему сочувствие, считая, однако, что он должен подыскать себе более подходящую партию. Но никакие слова утешения не уменьшали боль потери, ему нужна была только Долли, его страстная дикарка, которую он почти приручил в ту памятную ночь… А теперь она попала в лапы Бенджамена! Рувим слышал, что даже по дому мужа Долли бегает босиком…
Он тяжело перевел дыхание. Руки у него дрожали. Юноша знал, что в последние дни стал на себя не похож, даже начал допускать ошибки, чего никогда не случалось прежде. Пока это не внушало особых опасений, но все же Рувим решил внимательнее приглядывать за печами и приборами и, уж конечно, не забывать выключать аппаратуру перед уходом с фабрики. Нельзя дать сбой. На карту поставлено слишком многое — его честь, репутация, гордость. Нужно работать, работать, работать… Только так можно выжить после того, что произошло…
«Что же я наделала? — снова и снова спрашивала себя Кира, ужасаясь тому, что натворила. — Неужели между нами все кончено? Со дня сотворения мира женщины жаждут первой физической близости с любимым, испытывая радость, надежду и… смутное любопытство. Так какая муха укусила меня? Почему в самый последний момент я повела себя как деревенская дурочка? Только потому, что испугалась, как бы меня вновь не бросили? Вот и дождалась…»
Внутренний голос настойчиво повторял ей, что все это произошло из-за рома: алкоголь выпустил наружу скрывавшихся в ее душе демонов.
Кира обхватила себя руками, чтобы унять непрекращающуюся дрожь. Что она делает? Сидит тут дрожа, одна-одинешенька на заброшенной мельнице… А хочет только одного — снова оказаться в объятиях Джайлза, почувствовать на себе его тяжесть, ощутить на губах поцелуи, возвращающие к жизни. Опустив взгляд на свои голые ноги, Кира вспомнила, как обвивала их ночью вокруг бедер Джайлза и как потом оттолкнула его.
Дура! Непроходимая идиотка! Она исстрадалась в ожидании настоящей любви, замкнулась, изолировалась от всего мира — и вот теперь, когда заветные мечты воплотились в жизнь, когда ее любви начал добиваться самый прекрасный мужчина на свете, она сама все испортила. Ей нужно, нет, просто необходимо раз и навсегда избавиться от дурацких страхов. Ведь одно появление Джайлза на этой мельнице сделало ее счастливой! А теперь он навсегда отвернулся от нее. Он не поступится своей гордостью.
Да что там, Джайлз имел все основания разозлиться на нее. Поделом ей, идиотке, поделом!
А с другой стороны, может, это и к лучшему. Еще одного удара она не перенесет, любовь к Джайлзу погубит ее. Любовь к Джайлзу? Неужели она действительно влюбилась в этого человека, с которым знакома лишь несколько дней? Да нет же, это всего-навсего игра воображения, порожденная тоской, нестерпимым одиночеством или… вожделением.
При всем том Кира сознавала: Джайлз — именно тот, кто нужен ей в жизни.
Ливень между тем почти утих, небо посветлело, а с широких листьев пальм падали последние крупные капли. Кира потерла занывшую больную ногу. Надо достать из машины чемодан с одеждой. Она поднялась и вышла во двор.
Кира не хотела плакать из-за того, что потеряла Джайлза, но слезы катились по ее щекам. Не выдержав муки, она привалилась к капоту и зарыдала.
Глава 12
Бенджамен Рид тоже разыскивал Киру. Едва она успела расправить на себе помятую юбку, как вдали послышался шум мотора.
После дождя утро дышало свежестью, но расстроенную девушку не радовали ни красота лазурного неба, ни сияющее солнце. Вдали обозначились величественные скалистые горы, скрытые прежде за пеленой дождя, но Кира равнодушно отвела от них взгляд, ибо ощущала лишь давящую пустоту.
«Лендровер» Джайлза исчез, только следы его шин виднелись на влажной земле.
Прикрыв ладонью глаза от солнца, Кира следила за приближающимся стареньким джипом. Умелый водитель уверенно вел машину по узкой, изрытой глубокими рытвинами дороге над пропастью. В мужчине, сидящем рядом с шофером, Кира узнала своего деда. Увидев девушку, Бенджамен стащил соломенную шляпу и замахал ею.
— Как ты там, девочка? — крикнул он, впервые обратившись к ней так фамильярно. — Все в порядке?
Вымученно улыбнувшись, Кира кивнула. При этом она подумала, что вид у нее сейчас, вероятно, ужасный — волосы всклокочены, глаза опухли, под ними наверняка мешки.
— У меня все хорошо! — откликнулась Кира и, прихрамывая, подошла к джипу. После ночи, проведенной на цементном полу, нога болела.
Бенджамен, выбравшись из машины, внимательно оглядел Киру и сразу догадался, что она недавно
