Себолд бросил взгляд на лист бумаги, лежавший перед ним, и торопливо сказал: «Да, да, я знаю, вы передавали важную информацию в Берлин. Прошу прощения. Но может быть, вы что-нибудь знаете о каких-то новых разработках?»
В этот момент сверкнула яркая вспышка, как если бы вспыхнула и погасла электрическая лампочка.
Себолд встал и сказал: «Прошу прощения, мистер Ланг. Должен сказать, что вы хороший солдат фюрера».
«Я? – переспросил Ланг. – Конечно да. Я давний сторонник der Fuhrer. Я – Alte Kaempfer».
Это означало, что он был одним из тех нацистов, кто принимал участие в знаменитом Мюнхенском марше Гитлера в ноябре 1923 года.
Собеседники пожали друг другу руки. Себолд усмехнулся. Он был очень доволен: два агента ФБР, расположившиеся в соседней комнате, записали каждое слово, сказанное Лангом, а яркая вспышка, удивившая Ланга, была не чем иным, как вспышкой скрытой фотокамеры, объектив которой был спрятан в отверстии, сделанном в стене. ФБР получило превосходную фотографию Ланга.
Однако до сих пор фэбээровцы ничего не предпринимали ни в отношении Ланга, ни в отношении других членов германской шпионской сети, раскрытой Себолдом, и длилось такое бездействие довольно долго. Но к лету 1941 года Германия и Америка оказались столь близки к объявлению войны, что директор ФБР мистер Гувер решил нанести удар по группе агентов абвера.
Рано утром 30 июля начались аресты. Ланга взяли в небольшом летнем бунгало, который он снимал в пригороде. Его доставили для допроса в штаб-квартиру ФБР на Лафайет-стрит, а через три недели он был найден в своей камере в полубессознательном состоянии. Тогда Ланга перевели в психиатрическое отделение местного госпиталя, а 2 сентября в помещении Федерального суда в Бруклине начался суд на Лангом и тридцатью другими агентами абвера.
И на допросах, и в суде Ланг упорно твердил, что был вынужден действовать под давлением нацистов, однако его версия лопнула, когда два агента ФБР, следившие за Лангом во время его визита в офис Себолда, представили свои доказательства. Суд продолжался три месяца. Ланг, как и остальные агенты, был приговорен к четырнадцати годам тюремного заключения. Пять лет он провел в огромной тюрьме в Форт Ливенворт, в штате Канзас, а затем был переведен в тюрьму в Милане, штат Мичиган, где в августе 1950 года его пригласили в офис губернатора, чтобы сообщить, что в результате амнистии, объявленной президентом Трумэном, он будет освобожден и депортирован в новую Германию доктора Аденауэра. Затем его доставили в Нью-Йорк, где Ланга уже ожидала жена. Спустя несколько недель супруги на американском военно-транспортном корабле добрались до Бременхавена. Ланги были совершено без средств к существованию, однако им удалось найти приют у родственников, живших в Хофе, что на баварско-чешской границе.
Ланг устроился на работу на баварскую фабрику, где его и нашли несколько старших офицеров абвера, всегда чувствовавших себя виноватыми перед Лангом. Несмотря на благоприятное впечатление, которое он произвел на адмирала Канариса и его подчиненных, Ланг даже тогда отказался признать, что был шпионом.
В качестве заключения приведем слова, сказанные заместителем Канариса, генералом Эрвином фон Лахузеном, который давал показания перед союзниками в отношении членов нацистской верхушки на суде в Нюрнберге. Незадолго до своей смерти он сказал:
«Ланг, конечно же, не был шпионом в обычном смысле этого слова, которое подразумевает продажу информации за деньги. Он был просто германским патриотом».
ГЛАВА 6
«ДЖОННИ» – ВАЛЛИЙСКИЙ ШПИОН
Как и когда Артур Оуэнс связался с германской разведслужбой, остается неясным. Возможно, немцы впервые узнали о его крайних антианглийских взглядах от одного из многих агентов, засланных в Британию до войны с заданием завербовать англичан, готовых сотрудничать с немецкой разведкой.
В Уэльсе таковых в 1939 году было предостаточно. И одним из них стал сотрудник гейдриховской Sicherheitsdienst (СД), работавший в Южном Уэльсе под видом менеджера одной из технических фирм и скрывшийся из своего дома в Кардиффе лишь за несколько часов до начала боевых действий между Англией и Германией. Был и профессор – время от времени читавший лекции в университете. Был менеджер с фабрики в Барри. Был немец из Ливерпуля, поддерживавший националистических фанатиков Северного Уэльса. А еще была медсестра, которая хотела попасть в Пемброкеншир и чье тело было позднее найдено при таинственных обстоятельствах близ Уонтиджа в Беркшире в 1943 году.
Кто впервые вышел на контакт с Артуром Оуэнсом, можно только догадываться. Одно время он жил в Хэмпстедском районе Лондона, и известно, что встреча произошла в Немецком клубе в Бейсуотере, который в довоенные годы был одним из главных центров германской активности в Англии. Оуэнсу дали адрес агента абвера, с которым он и встретился в отеле «Метрополь» в Брюсселе во время деловой поездки в Бельгию в 1937 году. В то время Оуэнс занимался продажей английского электрооборудования зарубежным фирмам. Он дал понять связнику из абвера, что отчаянно нуждается в деньгах для личных целей, а также заявил, что является «пламенным патриотом Уэльса и противником всего английского».
Абверовец был осторожен, однако в конце концов решился высказать предположение, что Оуэнс может счесть достаточно выгодным для себя иметь дело «с друзьями из Гамбурга». Оуэнс согласился. И вскоре получил письмо от доктора Рейнгольда, якобы управляющего экспортно-импортной фирмы «Рейнгольд ГМБХ, Герхоффштрассе, Гамбург», в котором выражалась уверенность в том, что они «будут сотрудничать ко взаимной выгоде».
Через несколько недель Оуэнс прибыл в Гамбург и отправился на Герхоффштрассе – по адресу, указанному в письме д-ра Рейнгольда. Здесь находилась явочная квартира абвера.
Встретили его тепло, и доктор Рейнгольд пригласил Оуэнса пообедать с ним в ресторане роскошного отеля «Vier Jahreszeiten», находившегося в самом центре города на берегу знаменитого озера Альстер. Затем новые знакомые отправились в широкоизвестный паб под названием «Munchener Kindl», который потом долгое время оставался любимым питейным заведением Оуэнса в Гамбурге. Здесь, за кружкой доброго баварского пива, Рейнгольд осторожно намекнул на характер своей истинной деятельности. Поначалу уэльсец выглядел слегка смущенным, но потом решил, что готов «получать дополнительную сумму денег, кроме того, что он зарабатывает продажей электрооборудования».
Рейнгольд сказал ему, что если бы он вернулся в Англию и поставлял бы Рейнгольду информацию по некоторым, интересующим последнего, вопросам, он, Рейнгольд, смог бы немедленно выдать ему аванс на покрытие расходов. Оуэнс согласился и взял деньги, после чего Рейнгольд попросил его собрать
