информацию, касающуюся склада вооружений в Вулвише. Операция носила контрольный характер, поскольку в абвере уже знали ответы на поставленные перед Оуэнсом вопросы и желали лишь выяснить, какого рода информацию удастся собрать Оуэнсу.
На следующий день Оуэнс отправился обратно в Англию, сев на поезд, идущий до голландского города Хука, а через месяц он вновь объявился в Гамбурге – с весьма точной и подробной информацией об арсенале в Вулвише. Отчитавшись, он получает новое задание, на этот раз касающееся аэродромов, которые, как стало известно абверу, строились на востоке Англии. Рейнгольд при этом сказал, что Оуэнс будет получать по сто фунтов стерлингов плюс оплата всех расходов за каждое выполненное задание, а также велел Оуэнсу не бросать торговлю электрооборудованием и продолжать ездить в другие города, такие, как Брюссель, и вообще вести себя как обычно.
Так продолжалось почти два года: Артур Оуэнс регулярно, раз в месяц посещал Гамбург, отчитываясь перед Рейнгольдом о выполненных заданиях. Он оказался способным шпионом. Для обеспечения его личной безопасности он числился в штаб-квартирах абвера в Берлине и в Гамбурге под номером 3054 и кличкой «Джонни». Его деятельность была столь успешной, что к лету 1939 года адмирал Канарис в шутку величал его «Джонни – великий мастер шпионажа».
За эти два года Оуэнс стал близким другом Рейнгольда и его жены и в конце концов стал останавливаться у них на квартире во время своих визитов в Гамбург. Оуэнс почти каждый вечер ходил в свой любимый «Munchener Kindl», а также частенько посещал известный гамбургский район ночных клубов Реепербан, нанося визиты в любимое заведение – кабаре «Вальхалла». Его привела в восторг система настольных телефонов, которая давала возможность звонить любой привлекательной девушке, сидевшей за одним из других столиков. Агенты абвера не спускали с Оуэнса глаз во время этих ночных похождений, и как-то раз одна из блондинок, к которой Оуэнс начал проявлять излишнюю доверчивость, была тихо «арестована» и выслана из Гамбурга.
Чтобы исключить подобные случаи в будущем, в абвере решили принять меры предосторожности, и на следующий вечер Оуэнс уже был очарован высокой, красивой блондинкой по имени Ингрид, позвонившей ему с соседнего столика. И с этого времени и впредь он хранил верность прекрасной Ингрид, чем гарантировал себе полную безопасность: блондинка была одной из самых проверенных агентов абвера.
После Мюнхенского кризиса 1938 года Канарис и его подчиненные поняли, что война с Англией может начаться в любой момент, и Оуэнс становится в Соединенном Королевстве германским шпионом номер один. Руководство абвера приказывает Рейнгольду провести для Оуэнса курс радиодела, с тем, чтобы он смог поддерживать связь в случае войны. Оуэнсу было сказано, что в следующий приезд он должен будет задержаться в Гамбурге, и Рейнгольд предложил ему захватить с собой жену. Оуэнс так и сделал, и миссис Оуэнс, наконец, познакомилась с фрау Рейнгольд.
Оуэнс прошел интенсивный курс обучения в радиошколе абвера на окраине Гамбурга, проводя вечера в квартире Рейнгольда и поражая гостеприимных хозяев своими музыкальными дарованиями, свойственными его народу. Обладая приятным тенором, он вызывал восхищение немцев, исполняя уэльские народные песни.
Оуэнс продолжал бывать в Гамбурге каждые шесть месяцев, и весной 1939 года он сказал Рейгольду, что на родине у него неприятности. Словно желая подчеркнуть домашние трудности, свой следующий визит в Германию он совершил в обществе молодой подруги. Именно в ходе этой поездки Оуэнс передал Рейнгольду подробности производства новой британской бронированной обшивки для танков, а также сообщил сенсационную новость о том, что на одном из аэродромов Англии базируются бомбардировщики с отравляющими бомбами на борту и построено газовое хранилище. Высшее командование люфтваффе восприняло этот доклад с ледяным спокойствием, однако после начала войны Оуэнс вновь вернулся к этому вопросу, заявив, что англичане разработали планы применения газов над городами Рура. Информация эта почти наверняка соответствовала истине.
К этому времени Оуэнсу уже платили в соответствии с результатами его работы, и к лету 1939 года он получал в качестве не облагаемого налогом дохода более 2000 фунтов в год. Деньги выплачивались в фунтовых банкнотах в Гамбурге.
В сентябре 1939 года, после начала войны, Оуэнс больше не мог совершать свои регулярные поездки в Гамбург, и потому в октябре этого же года Рейнгольд встретился с уэльсцем в Брюсселе и помог ему «нелегально» пересечь германскую границу.
Хотя он и был британцем, но Оуэнс вновь рискнул посетить «Munchener Kindl» и кабаре «Вальхалла». Он плохо говорил по-немецки, но выучил и в ходе своих ночных визитов мастерски произносил одну фразу: «Ein Bier». Именно по этой причине абверовцы решили сделать эту фразу его позывными. В свою очередь Оуэнс в своих шифрованных сообщениях, передаваемых с помощью подпольного передатчика, расположенного в подвале одного из домов в Хэмпстеде, на северо-востоке Лондона, называл Рейнгольда не иначе, как «Biermann».
Однако Оуэнс недостаточно владел «морзянкой», чтобы позволить себе передавать по-настоящему длинные сообщения. Более того, любые планы и чертежи приходилось отправлять с курьером, и потому в конце 1939 года Рейнгольд предложил фантастический и в высшей степени любительский план поддержания связи с Германией. Оуэнсу было велено купить моторную лодку и держать ее на каком-нибудь из курортов Восточного побережья Англии. Немцы, похоже, не догадывались, что с самого начала боевых действий между двумя странами британское Адмиралтейство установило жесткий контроль над любыми передвижениями вдоль всего побережья Соединенного Королевства. По плану Рейнгольда Оуэнс должен был встречаться с курьером из абвера где-нибудь в районе Доггер Банка, куда курьера, как предполагалось, доставит подводная лодка. Однако германское военно-морское руководство встретило идею в штыки, и тогда Рейнгольд отправился к командованию люфтваффе. Люди Геринга согласились воспользоваться летающей лодкой Дорнье, чтобы доставить курьера к месту встречи.
Однако в назначенный срок Оуэнс не появился, а на другой день Рейнгольд получил от него сообщение:
«К сожалению невозможно покинуть английское побережье которое находится под строгим контролем».
Не нужно иметь богатое воображение, чтобы с самого начала понять, что столь безумный план невозможно претворить в жизнь.
Радиосвязь поддерживалась до весны 1940 года, и Оуэнс регулярно снабжал немцев ценнейшей информацией о состоянии британских вооруженных сил. Когда Германия оккупировала некоторые европейские страны, а также Францию, личные встречи между Оуэнсом и Рейнгольдом стали еще более затруднены, и потому где-то в мае Рейнгольд сообщил Оуэнсу, что тот должен попытаться попасть в Лиссабон, куда Рейнгольд мог ездить без особых трудностей под видом немецкого бизнесмена.
И наконец, в начале июня, когда последние британские войска оставили побережье Дюнкерка, Оуэнс посылает радиосообщение из Лондона:
