урок судовождения.
Он попытался уложить ее на спину, и после короткого сопротивления она откинулась назад на локтях, а Хэл начал аккуратно подмывать ее. Пискнув, Розалинда зажмурила глаза, и его губы дрогнули, но он сумел сохранить серьезное выражение.
– Я должна этому учиться? – спросила Розалинда некоторое время спустя.
Хэл кивнул и прополоскал полотенце.
– Ты здесь ученик штурмана – следовательно, должна вести себя соответствующим образом, иначе вызовешь подозрение.
– Вот черт! – Розалинда на мгновение закрыла глаза, потом быстро поднялась.
Храбрая леди, готовая учиться судовождению. Хэл слышал, как погибла ее семья. Сама она в ту ночь едва не утонула, и немудрено, что от одного вида корабля с ней случалась истерика. Даже сильный мужчина на ее месте мог сломаться.
Хэл начал одеваться, размышляя над тем, как лучше помочь Розалинде.
– Твой отец увлекался всякими механическими штучками, верно?
– Да. – Она грустно улыбнулась, застегивая рубашку.
– А ты?
– Да, сэр. Я обожаю звук отлично налаженного локомотивного двигателя и…
– Как насчет знакомства с хорошо налаженным паровым двигателем высокого давления?
В глазах Розалинды вспыхнули огоньки.
– А это возможно? Я раньше бывала только в местах, предназначенных для пассажиров. К тому же отец показывал мне двигатели паровозов, но не пароходов.
Хэл хмыкнул. Шикарный капитанский мостик «Красотки» не восхитил Розалинду открывающимся с него великолепным видом, каким многие хотят полюбоваться, а вот предложение посетить тесное грязное помещение машинного отделения вызвало у нее живейший отклик.
Розалинда взирала на шумный хаос с таким видом, словно вошла в сокровищницу Синдбада. Наконец она попала в знакомую обстановку.
Повсюду на палубе высились штабеля груза; свободным оставалось лишь место для паровых котлов и кочегаров. В носовой части корабля на удивительно маленьких основаниях стояли три цилиндрических паровых котла в тридцать футов длиной; в каждом имелась дверца, за которой бушевал огонь. Металл вокруг дверец был раскален докрасна, свидетельствуя о высокой температуре в топках, куда то и дело кидали уголь черные, как эбеновое дерево, кочегары. У каждого котла стояло ведро с сосновыми шишками, и когда на деревянную палубу выпало несколько угольков, с ними тотчас разделались.
Здесь было жарко и шумно; палуба под ногами немного покачивалась.
Хэл похлопал Розалинду по плечу и повел вдоль ряда труб. Цицерон следовал за ними по пятам. В очень тесном помещении на носу их глазам предстал массивный двигатель с довольно старомодным рычагом и тарельчатым клапаном; он соединялся с шатуном, ритмично скользившим вперед-назад по глубокому желобу в палубе. Этот жуткого вида двигатель и его брат-близнец, размещавшийся в другом машинном отделении на заставленной грузом основной палубе, приводили в движение большое гребное колесо, видимое в иллюминаторы с кормы.
Преобладающим звуком в тесном помещении был ритмичный стук ходившего вверх-вниз шатуна и плеск воды под лопастями гребного колеса.
Кругом было чисто и аккуратно, работа кипела, и неожиданно вперед вышел седоволосый мужчина с удивительно молодыми глазами. Как и другие, он обливался потом, но выглядел гораздо чище. Бросив мимолетный взгляд на Розалинду, он широко и непринужденно улыбнулся Хэлу.
– Что привело тебя сюда, Линдсей? Я полагал, в этом рейсе ты будешь прохлаждаться на бойлерной палубе.
– Показываю судно ученику. Он немного знаком с двигателями, поэтому мы начали отсюда. Черный Джек, это Фрэнк Карстерс. Карстерс, это Черный Джек Нортон, инженер «Красотки».
– Рад познакомиться, сэр, – искренне сказала Розалинда, пожимая руку Нортона.
С легендарным инженером, следящим за работой паровых котлов, она могла чувствовать себя относительно спокойной. Канонерская лодка Нортона благополучно выдержала бой при Шайло, хотя из-за перебитых труб в машинном отделении было полно пара. Не вызывало сомнения, что в мирное время он и подавно способен поддерживать двигатели в рабочем состоянии на протяжении нескольких сотен миль.
Розалинда с удовольствием принялась задавать вопросы, а Нортон поведал несколько историй о своей службе во время войны, в том числе о том, как однажды привязал наковальню к тросу, пропущенному через верхний шкив. Достигнув во время той эскапады особенно высокого давления, он оставался абсолютно уверенным, что котлы скорее десять раз взорвутся, чем сработают предохранительные клапаны. В конце концов, благодаря дополнительному пару ему удалось развить требуемую скорость.
Розалинда понимающе кивнула, быстро оценив и риск и достоинства трюка. Ей чрезвычайно нравилось, что к ней относятся как к мужчине, а не как к безмозглой племенной кобыле, и разговоры вроде этого были для нее спасительной наградой за маскарад.
По прошествии часа с небольшим Хэл деликатно кашлянул, заставив Розалинду прервать увлекательное обсуждение преимуществ использования различных сортов угля.
Нортон усмехнулся:
– Не бойся утомить его, Карстерс; Линдсей работал у меня еще в пятьдесят шестом, когда мы вели старушку «Кэти-Энн» до Форт-Бентона. Тогда пароходы лишь второй год ходили по стремнине, и он до сих пор помнит мои уроки.
Хэл рассмеялся:
– Дважды в день он заставлял меня отскребать грязь с паровых котлов, давать обратный ход машинам, поднимать и переставлять проклятую булаву, когда вниз поступал сигнал рулевого, а сам валял дурака.
Наконец, вежливо кивнув, Розалинда проследовала за Хэлом на прогулочную палубу; Цицерон бежал впереди, радостно облаивая каждого встречного.
Легкие облачка утреннего тумана совершенно рассеялись. День стоял солнечный и ясный, с едва заметным дуновением свежего весеннего бриза. Большинство пассажиров не спеша гуляли по палубе после обильного завтрака.
– Хочешь, я отведу тебя на капитанский мостик? – предложил Хэл. – Оттуда отлично видно реку.
Розалинда кивнула.
Просторная рубка, наполненная светом и воздухом, возвышалась над «Красоткой», как королевский трон. Белькур по-прежнему стоял за штурвалом и, обозревая горизонт, время от времени поворачивал колесо.
– А знаешь, Карстерс, Антуана Белькура знакомил с Миссури его отец, французский охотник. И сам Белькур исходил Миссури на каноэ, плоскодонках и пароходах, прежде чем научить меня всему тому, что я знаю о судовождении.
– Я рад, что вы присоединились к нам, Карстерс. – Белькур поклонился. – Река во многих отношениях все такая же, как в прежние времена, но она меняется едва ли не каждый день, по мере того как прибывают новые поселенцы. Взгляните вокруг и убедитесь сами.
Розалинда оглянулась, чтобы посмотреть, что творится за пределами рубки.
Цицерон, вбежав на мостик, остановился у бочки с водой и деловито принюхался. Понаблюдав короткое время за терьером, Розалинда переместила взгляд на реку, хорошо обозреваемую со всех сторон. Вибрация от гребного колеса и двигателей здесь практически не ощущалась; свежий ветерок, пахнувший ей в лицо, принес запах молодой пробуждающейся зелени. Из береговых зарослей вылетел стриж и над самой водой поймал какую-то мошку, после чего, кружа, вновь скрылся из виду.
Здесь царило спокойствие и умиротворение, напоминая Розалинде о любимом месте для рыбной ловли на Лонг- Айленде.
Впервые после смерти матери, оказавшись на борту корабля, Розалинда не ощутила болезненного стеснения в груди. Осторожно взглянув на рябь, смущающую водную гладь, она не испытала страха от того, что легкое волнение может обернуться громадами волн.
Несколько минут царила тишина. Откуда-то из-за «Красотки» вылетела голубая цапля и, устремившись вперед, исчезла за подтопленными дубами. Вдали курились дымом высокие трубы «Спартанца».
В этот момент на палубу вышел Донован; он огляделся по сторонам, но попытки подняться в рубку не сделал.
– Твоя семья, Линдсей, быстро разрастается, – заметил Белькур. – Сначала сестра с мужем, потом родители, теперь ученик. А вот моя спит в Канзас-Сити, вдали от тех мест, где я провожу свои дни. Тебя, должно быть, разрывают на части, а у меня избыток времени, чтобы размышлять о своем одиночестве.
Розалинда насторожилась. О чем это он?
– Не позволишь ли мне взять шефство над твоим учеником? Парень вроде наблюдательный, уравновешенный, и Маккензи мне поможет.
На мгновение у Розалинды остановилось сердце. Учиться у Белькура – что могло быть лучше! К тому же в отличие от Хэла он не будет смущать ее.
Линдсей задумчиво нахмурился, потом взглянул на Розалинду, его глаза светились озабоченностью.
– Тебя это устраивает, Карстерс?
– Конечно. – Розалинда уверенно улыбнулась, полагая, что с Белькуром и Маккензи будет в полной безопасности. Играя каждый день с мужчинами в покер, она научилась хорошо разбираться в людях.
– Ладно, Белькур, будь по-твоему.
– Значит, он может иногда выходить со мной на вахту? Хэл кивнул.
– Раз так, я оставляю вас одних.
– И, Линдсей…
– Да?
– Спроси Сэмпсона, нельзя ли Карстерсу обедать со мной и Маккензи за офицерским столом. Он должен учиться в нашей компании, а не среди пассажиров.
– Согласен.
Розалинда с трудом подавила вздох облегчения: находясь за одним столом с офицерами, она избежит контакта с капитаном и миссис Линдсей, которые знают ее по Нью-Йорку.
Хэл отправился на палубу, и Донован рассмеялся. Розалинда снова повернулась к реке.
– Ты когда-нибудь ловил рыбу, Карстерс?
