Она знала, как могло непредсказуемо измениться поведение Дилана в считанные доли секунды, но это больше напоминало отступление.
— Дела, дела, — развел он руками. — К тому же я так соскучился по моим лошадкам. Кстати, когда вам надоест дышать выхлопными газами, приглашаю вас к себе, а то, боюсь, вы уже забыли, как пахнет свежий воздух.
— А чем он пахнет? Навозом? — предположила Тэлия.
Дилан весело и заразительно засмеялся.
— Свободой он пахнет. Свободой.
Он выпрямился, развел руки в стороны, закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
— Выпендрежник, — пробурчал Аарон, просматривая почту.
— У меня были хорошие учителя, — не остался в долгу Дилан и вышел.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вечером того же дня Тэлия сидела в своем любимом кресле. На коленях, соскучившись по хозяйке, блаженствовала Лейс, за которой во время ее отсутствия приглядывала сердобольная соседка. Она мурлыкала так громко, что Тэлия чувствовала себя неловко перед соседями.
В руках она крутила браслет и любовалась игрой света и тени на безукоризненно гладких гранях камней.
Тут ей вспомнилось недавнее обещание уволиться, как только они вернутся из Лас-Вегаса, но все, что в ней было от женщины, бунтовало против этого шага. Не видеть его, не слышать смеха, не ловить свое отражение в темных глазах, не чувствовать тепло его рук. Она представила себе дни, заполненные одиночеством. Нет, это выше ее сил.
Раздавшийся звонок в дверь прервал ее невеселые размышления. Держа Лейс в руках, она подошла к двери и посмотрела в глазок. Сердце забилось где-то в горле, когда она поняла, кто это был.
— Не ждала? — весело спросил Аарон, взял Лейс у нее из рук и, почесав ее за полосатым ушком, поставил на пол.
Обиженно взмахнув хвостом, она запрыгнула на антикварный пуфик, не сводя с них немигающих желтых глаз.
Надеясь, что голос не выдал ее волнения, Тэлия произнесла:
— Мы же недавно виделись.
— Ты что, хочешь сказать, что не рада меня видеть? — позволил себе усомниться Аарон.
— Смотря с какой целью ты пришел.
— А ты как думаешь? После того что снова случилось между нами, неужели ты думаешь, что я позволю тебе уйти? — Сощурившись, он посмотрел на нее долгим взглядом.
— Если ты думаешь, что я снова стану твоей любовницей…
— Да что с тобой? Я же сказал, что женюсь на тебе.
— Ты не просто сказал, ты был уверен, что я распахну тебе свои объятия после того, как ты так поступил со мной! — В ней вдруг заговорила старая обида.
— Тэлия, не начинай сначала, — он сжал ее тонкие пальцы. — Ты знаешь, почему я женился на Джинни. Как знаешь и то, что наш брак не заладился, потому что у меня на уме была только одна женщина, чьи руки я готов сейчас целовать. И не только руки, — лукаво добавил он, прильнув к ее губам долгим чувственным поцелуем.
От одного его прикосновения ее колени превратились в желе, а тело стало безвольным и послушным в его руках.
Впрочем, так было всегда, печально призналась она себе.
Аарон был единственным мужчиной, в чьих объятиях она была готова забыть свою гордость и простить все его прегрешения.
Проклятье! Да она даже готова простить ему женитьбу на женщине, которую выбрала его мать, и которая состоялась всего через полтора месяца после их разрыва! И то, что от этой женщины у него родился сын, который на самом деле должен был быть ее!
Все эти мысли разом ее покинули, когда он вытащил из кармана джинсов бархатную коробку.
Она вся затрепетала, когда он опустился перед ней на колено и, склонив голову, смиренно сказал:
— Тэлия Гибсон, вы окажете мне великую честь, став моей женой.
Она молчала, не в силах вымолвить ни слова. Это было так старомодно и романтично и совсем не похоже на Аарона Труэно, которого, как думала, она успела выучить вдоль и поперек за эти долгих одиннадцать лет. Оказывается, как иногда приятно бывает ошибиться!
Когда она открывала коробку, ее руки дрожали. Она откинула крышку, и в глаза ей ударил слепящий блеск, отразившийся от безупречно ограненного бриллианта в окружении четырех мерцающих рубинов. Кольцо изумительно дополняло браслет на ее запястье.
— Аарон, — только и смогла прошептать она, поднимая на него сияющие глаза. — Это же целое состояние.
— В общем-то ты недалека от истины, — признал Аарон, поднялся с колен и обнял ее за талию.
— Но…
— Я отказываюсь отвечать на любые вопросы, пока не услышу ответ, за которым я сюда, собственно, и пришел. — Он взял ее за подбородок, заставляя ее смотреть прямо в глаза. — Ну так как, Тей, ты выйдешь за меня замуж?
Тэлия еще сомневалась, хотя ее сердце кричало «Да! Я согласна! Согласна!», но вместо этого непослушными губами тихо спросила:
— А как же твоя мать?
Он дернулся, как от удара, и сжал зубы.
— Она пока ничего не знает.
— Но мы ведь не сможем скрывать это от нее? — допытывалась она.
— Когда я поставлю ее перед фактом, она не сможет не признать нового члена нашего племени. — На его скулах заходили желваки.
— Значит, твое мнение неизменно и ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы я изучала вашу культуру и язык?
Она тряхнула головой, сбрасывая его руки. Да, чудес не бывает: перед ней все тот же Аарон Труэно, упрямый и своевольный тип. Которого, к сожалению, она любит всем сердцем.
— Тей, послушай. — Его голос смягчился. — Ты сама понимаешь, что не сможешь игнорировать тот факт, что я другой. Чем раньше ты примешь меня таким, какой я есть, тем лучше будет для всех.
— Я-то принимаю тебя таким, какой ты есть, — бросила она. — Это ты и твоя семья не хотят признать меня такой, какая я есть.
Аарон взял ее руку и надел кольцо на палец. Оно пришлось ей впору.
— Как тебе удалось так верно угадать мой размер?
В прозвучавшем вопросе она вдруг с удивлением узнала своей голос.
Аарон усмехнулся.
— Ты меня обижаешь, дорогая. Я знаю каждую впадинку, каждую родинку, каж…
— Дальше можешь не продолжать, — поспешно сказала она, неожиданно смутившись, и тут в ее голове молнией сверкнула одна мысль. — Если я правильно поняла, никто из твоих родственников не будет знать, что мы женаты, пока ты сам им этого не скажешь?
Он кивнул и нахмурился, догадываясь, куда она клонит.
— Значит, — нахмурившись, продолжала она, — на нашей свадьбе никого, кроме нас, не будет? Свидетели не в счет, — опередила она его, заметив, как он раскрыл рот, чтобы возразить.
Аарон еще сильнее нахмурился, но по-прежнему не раскрывал рта, ругая себя на чем свет стоит. Конечно же, она обиделась!
