нет больше никого…
— Ну, это только так кажется, — заметил карлик, снова потянувшись к чашке. — Не всех заметили пока, Дмитрий Петрович. Оно и не удивительно. Квартира то большая, комнат пятьсот. Сразу всех и не заметишь.
«Каких пятьсот?! Ерунда, тут три комнаты… Всех? Тут ещё кто-то есть? Точно, я ведь знал… Нет, не знал. Чувствовал, чувствовал это!»
Дмитрий уже не опасался того, что карлик прочтёт его мысли. Впрочем, и удивление и полное замешательство скрыть было невозможно.
«Господи… куда же меня занесло то?! Куда?!»
— По порядку, — сказал карлик. — Всё по порядку. Что вам положено знать — уз-наете. Я что не положено — того и знать не надо. Ни к чему. В том, как говорится, скорби много, а толку мало. Так что не дерзайте лишнего узнать. Несварение будет…
— Несварение? — переспросил Дмитрий.
— Слишком много вот здесь, — и карлик постучал пальцем по лбу. — У многих потом несварение будет. Некоторые блевать даже начинают, не к столу будь сказано. Слишком многое внутри… распирает… Тарелочку с бутербродами подвиньте, пожалуйста. Премного благодарен.
Если бы квартира была не такой необычной, если бы карлик не мог читать его мысли, если бы был он сейчас на свободе, а не в загадочной, так глупо прихлопнувшей его ловушке — с какой радостью и облегчением послал бы Дмитрий болтливого и, похоже, безумного этого карлика куда подальше (возможно, даже дальше, чем на хуй) и забыл бы через минуту о самом его существовании и о всех сказанных им словах, но теперь, в таком вот совершенно ненормальном положении…
— Да нет уж, вы слушайте, — с лёгким нажимом в голосе произнёс карлик. — Вот не любопытны вы и мысли ваши земным горизонтом ограничены. По горизонтали вы ходите, головы не поднимая, оттого много не видите. А если и увидите что случайно — не замечаете. Хорошо ли это, Дмитрий Петрович? Я понимаю — удобно, спокойно. Но хорошо ли?
Дмитрий пожал плечами.
— Хорошо! — воскликнул карлик. — Для вас — так просто замечательно. Именно так и надо жить. Лично вам. А по другому нельзя. Несварение будет.
«Заладил он» подумал уже безо всякого стеснения Дмитрий «с несварением своим. Далось оно ему!»
— А потому как, — пояснил карлик, — что пища — основа всего. Мирового, так сказать, порядка. А что есть пища?
Карлик откусил край от бутерброда, прожевал, и, с трудом проглотив непомерно большой для его глотки кусок, ответил:
— Всё!
— Так уж и всё? — с несколько наигранной иронией заметил Дмитрий.
— Всё! — подтвердил карлик. — Всё, без остатка. Всё, что вы видите, слышите, осязаете, всё это есть пища.
— И мусор на улице? — с некоторой иронией спросил Дмитрий (впрочем, спорить с этим странным карликом ему вовсе не хотелось… так, позлить немного, уж очень сильно успел ему карлик этот поднадоесть с загадочными и явно безумными своими речами про фею доброй души, кузнеца небесных молний, разноцветные сферы, непонятные дежурства и какого-то загадочного Локи, у которого хорошими конфетами, судя по всему, не разживёшься).
— А ведь это как посмотреть, — спокойно заметил карлик. — И это тоже кто-то кушает, уж вы мне поверьте. И камни, и воду, и землю, и море, и Солнце — всё можно съесть. И когда-нибудь это съедят. Это я вам точно говорю!
Карлик неожиданно ударил кулаком по столу (так что чашки с жалобным звоном подлетели в воздух и капли чая упали на скатерть).
Дмитрий вздрогнул (он совершенно не ожидал от забавного старичка таких резких, если не сказать — опасных, движений).
— Съедят! — выкрикнул карлик с неожиданно нахлынувшей злобой.
Потом, посидев минуту в молчании, успокоился, и продолжил:
— Для того всё в мире творится, для того и создаётся. Одно питает другое. Круговорот энергии. А материя…
Карлик вдруг хихикнул и почесал в затылке, словно подивившись лукавости собственной мысли.
— …Да её и нет вовсе, материи вашей!
И, не сдерживаясь уже, прыснул со смеху.
— Как это — нету? — удивлённо переспросил Дмитрий.
Не то, чтобы ему так уж было жалко эту самую материю или от её отсутствия жизнь его могла бы стать хуже (нет, хуже бы она, конечно, стала, ведь коли нет материи — так что тогда и воровать?.. да только коли её уже нет, а воровать пока получается — так вроде этои терпимо… в общем, чушь какая-то!). Только вот очень уж не понравилась ему уверенность карлика, с которой он глупые свои речи произносил, а в особенности — противный этот смешок.
— А вот так! — утирая пролившиеся от смеха слёзы и слегка отдышавшись, заявил карлик. — Съели уже всю, съели без остатка!
— А я тогда где живу? — не спросил даже, а скорее возразил Дмитрий. — Чего-то не сходится… Ведь живу же я! И все тут живут…
— Где? — с искренним удивлением спросил карлик.
— Там, — сказал Дмитрий и махнул рукой в сторону окна. — Там, на улице. Ходят же там, дышат…
— Воздух вот тоже едят, — внезапно погрустнев, заметил карлик.
— На автобусах ездят, — продолжал приводить доводы Дмитрий. — Детей рожа-ют…
Он подумал, чтобы ещё можно было добавить, и, не придумав более весомого аргумента, закончил:
— …На машинах ездят! Вот, я прямо сейчас звук слышал — машина проехала. Может, и её нет?
И, очень довольный безупречно выстроенной системой доказательств (а в особенности тем, что так легко разоблачил бестолковую ложь безумного этого карлика), потянулся за бледно-розовым, изумительно ароматным кусочком ветчины.
— Для вас — нет, — отрезал карлик, спрыгивая со стула.
— Как? — от такого ответа Дмитрий замер и рука его недвижно повисла в воздухе.
— А вот так, — сказал карлик, отодвигая свой стул к стене. — Вы, Дмитрий Петрович, думаете, что от мира отрезаны. Жалеете, небось, думаете, как бы улизнуть отсюда. Думаете, верно ведь?
Карлик подмигнул ему и показал язык.
«Гад… Издевается! Нет, здесь до гроба сидеть буду!»
— Ага, — согласился Дмитрий (и рука его, так и не дотянувшись до ветчины, бессильно хлопнулась на стол рядом с тарелкой).
— Вы на вещи по другому смотрите, — наставительно заметил карлик. — Истинная природа вещей только из окна этой квартиры и видится. Вот, скажем, вы из окна прохожего увидели. Что это значит?
— Что? — Дмитрий уже и не пытался строить догадки, поняв, что любой его ответ почти наверняка будет неверен.
— Ничего! — карлик щёлкнул пальцами. — Пшик! Есть он или нет его? Тайна, вовек неразгаданная! Как вы проверите, есть он или нет его?
— Так это… окликну? — предположил Дмитрий.
— Окна заперты, — возразил карлик.
— Ну, на улицы выйду… Или не получится?
В голосе Дмитрия послышались слабые нотки прорвавшейся из самых затаённых глубин души слабой, но очень живучей надежды.
— А дверь то закрыта! — с гадкой улыбкой заметил карлик. — Жизнь ваша здесь, внутри. И только здесь эта самая жизнь и есть, потому что только то, что внутри квартиры — истинно. А за её пределами —
