— Дед? — переспросила Катя. — С отцом что-то?
— Собрался, — и Зинаида Петровна снова всхлипнула, вчера вечером… Представляешь, Катьк? На ночь глядя! Говорит: «Ехать надо!» Куда ехать-то? На пенсии уже, сидел бы тихо… Так ведь сорвался. Штаны свои с рубахами побросал в чемодан — и побежал. Деньги вон у меня из кошелька выгреб… Я вот только утром обнаружила. Рехнулся ведь! Рехнулся!
И Зинаида Васильевна, забыв о спящем внуке, стукнула по столу пальцем:
— Полвека ведь прожили! И чего он мне тут представления устраивает? Бегает как мальчишка какой… Ведь что делается?
Катя от такого потрясения молчала минуты две.
Потом спросила:
— А ты думаешь — куда он? Может…
И, собравшись с духом, закончила:
— …Может, бабу себе нашёл? Знаешь, бывает ведь.
— Да где бывает! — прикрикнула на неё Зинаида Петровна. — Хватит тебе на отца такое говорить! И молодой от меня не бегал, а теперь и подавно не стал бы!
— Седина в бороду… — предположила Катя, но без особой убеждённости.
— Дружки у него, — и Зинаида Васильевна повертела пальцем у виска. — Я тебе одно скажу, Катьк. Лучше б он бабу какую завёл, чем таких дружков.
— Да ладно тебе! — Катя недоверчиво усмехнулась. — Придумаешь тоже. Какие там дружки? Рыбаки-пенсионеры?
— Пен-си-он-еры, — передразнила её Зинаида Васильевна. — Ты слушай, что мать говорит. Я то его гоп-компанию получше тебя знаю. Видала их… на машинах всяких приезжали. Прямо лакированных. И этот… Симаков, чёрт непутёвый. Тоже всё о чём-то с ним шушукались. Вот и дошушукались! Дела, говорил, делаю. Детям наследство будет… Деловой, тоже мне! Куда он теперь сбежал? От них ведь прячется, не иначе. Вот дед делов понаделал, разгребай теперь.
— У него же денег никогда не было, — удивлённо произнесла Катя. — Нам сроду рубля лишнего не давал. Не говоря уж о кроне.
— А мне давал?! — возмущённо крикнула Зинаида Васильевна. — Тоже прятал ведь. А теперь сам вон…
— Баба! — раздался из спальни голос Андрюши. — А что, мама приехала? Да?
— Ну вот, — вздохнула Нина. — Разбудили мы его с тобой, мать.
Зинаида Васильевна встала и, шаркая по полу старыми вязаными тапочками, пошла в спальню.
— 35 —
23 сентября, 1994, пятница, 08.57, Таллинн, пассажирский терминал
— Не подводит. Точно по расписанию.
Он поправил камеру и настроил изображение для дистанционной видеосъёмки.
Потом включил портативную рацию.
— Объект вижу. Приближается. Входит в акваторию порта.
Он немного приблизил изображение.
— Через несколько минут будет швартоваться…
— Есть сообщение с борта, — отозвалась рация. — К закладке готовы. Держи нос в кадре.
— Понял.
Он немного подвинул камеру.
Паром сбавлял ход и белые буруны у носа судна, так хорошо заметные на серо-стальной воде, стали заметно меньше.
Брызги сыпались на влажно блестевший корпус судна и в кадре прыгали блики даже от слабого, туманного утреннего света.
— Чуть ниже яркость, контраст выше, — шептал он сам себе, пытаясь удержать чёткое изображение в кадре.
И невольно замер на мгновение, чёрной рамкой видоискателя поймав надпись
BALTIA
на борту судна.
— «Балтия», — произнёс он.
Словно первое слово в грозном колдовском заклинании.
— Ну, давай… Заходи.
Надвинул капюшон, защищаясь от задувающего с моря ветра.
Глянул мельком на часы.
— Заходи, «Балтия».
— 36 —
23 сентября, 1994, пятница, 12.20, Таллинн
— Слишком много следов оставляем…
Михайлов прочертил на бумаге линию.
— Вот так вот мы теперь видны. Не тропинка даже…
И он прочертил вторую линию параллельно первой.
— …Вот такая дорожка к нам тянется.
— Тоже мне, Малевич! — Лебедев отмахнулся и демонстративно отвернулся от стола. — Даже обсуждать не хочу. Следы мы убираем, чтоб ты знал! Так что…
Он встал и обошёл стол, подойдя к Михайлову.
— Ну-ка, дай ручку, авангардист хренов!
И размашистыми штрихами перечеркнул всю линию. От начала до конца.
И усмехнулся, довольный картинкой.
— Вот что мы теперь имеем.
Потом вернулся на место и сел.
— А теперь, — продолжил он. — Давай по пунктам.
— Давайте, — согласился Михайлов. — Давайте, Владимир Михайлович, по пунктам.
— Дачник отдыхает, — сказал Лебедев и загнул большой палец на левой руке. — Так?
— Так, — согласился Михайлов.
— Белый тоже, — и Лебедев загнул указательный.
Михайлов кивнул.
— С Маратом его ты сам разберись, — заметил Лебедев. — На него я палец тратить не буду… Кто ещё?
— Завхоз исчез, — напомнил Михайлов.
— И хрен с ним, — ответил Лебедев. — Сейчас он нам не помеха. По «Аргументу» он не работал. Название парома ему не сообщали.
— Был перехват, — возразил Михайлов.
— Если при перехвате упоминался паром, — жёстко сказал Лебедев, — я все пальцы загну, чтобы мозги тебе выбить. Упоминался?
