смотрела настороженно и недоверчиво, хотя и без всякого испуга.
«Жена его» догадался Хенрик.
И сразу решил взять инициативу в разговоре в свои руки.
— Старший комиссар полиции Хенрик Крулл, — комиссар показал женщине удостоверение, на которое она, впрочем, никакого внимания не обратила.
— Могли бы и поздороваться, — заметила она.
— Добрый день, — сказал комиссар.
— А я Анна, — представилась женщина. — Вы, наверное, к дураку моему?
— Я, собственно, к вашему мужу, — подтвердил комиссар. — Вы, стало быть, Анна Раудсепп?
— Ну, если у мужа такая фамилия, — резонно заметила женщина, — то и я, стало быть, Раудсепп.
Женщина подошла к двери и достала ключи из кармана кофты.
— Сейчас, — сказала она.
Повернула ключ в замке и открыла дверь.
— Заходите…
И сама первой прошла в дом.
Комиссар прошёл вслед за ней и, щурясь в полумраке коридора, осмотрел доступную его взору часть дома.
Короткий коридор упирался в закрытую дверь. Дверь была обита чёрным дерматином, под которым щедро проложен был толстый слой ваты.
По левой стороне коридора была ещё одна дверь, филёнчатая. Она была не просто закрыта — на ней висел массивный замок с толстой дужкой.
Больше комиссар не заметил ничего.
«Да, тайник здесь запросто можно соорудить» отметил комиссар. «Хотя, вряд ли он в доме. Есть ведь ещё постройки…»
Женщина поставила сумки на пол и, пройдя до конца коридора, взялась за ручку двери.
— Я бы хотел с мужем вашим поговорить, — напомнил комиссар, решим, что женщина о нём уже забыла.
— Ну так за мной идите, — ответила Анна.
— Куда? — удивился комиссар.
— За мной, — повторила Анна. — Здесь он, где ему ещё быть. Разве я его в таком виде куда отпущу? Здесь комнаты, здесь спальня… И мужик мой здесь.
Она открыла дверь и комиссар явственно услышал долетевший откуда-то из глубин дома богатырский храп.
— Я, когда в магазин ухожу, — пояснила Анна, — всегда его запираю. А то ведь уйдёт куда сдуру — ищи его потом. Он ведь однажды в Раквере ушёл, вот куда! Как выпьет — так тянет куда-то.
— Бежать? — тоном мрачным и грозовым осведомился комиссар, в глубине души чувствуя себя при этом последним остолопом (это надо, столько времени бродил вокруг дома, стучал… а этот гад дрых преспокойно и плевать хотел на самого старшего комиссара полиции!).
— Зачем бежать? — удивилась Анна. — Просто ходит где попало…
— Я его здесь подожду, — сказал комиссар. — Позовите его ко мне. И постарайтесь разбудить его побыстрее!
Женщина зашла в комнату.
Вскоре храп прекратился и ещё минут пять после этого из комнаты доносилось сдавленное шипение Анны, шлепки её крепких ладоней по чему-то мягкому и полусонная ругань Аарно.
Аарно вышел в коридор и с нескрываемым удивлением посмотрел на материализовавшегося в его доме столичного комиссара.
«Вот ведь допился!» подумал Аарно. «Ладно бы до чертей зелёных, а то до аж до комиссара полиции… Или это?.. Вот чёрт!»
— Господин Раудсепп, я к вам по очень важному делу, — тихим, но строгим голосом сказал Хенрик.
Аарно почесал в затылке, откашлялся и заправил рубашку в штаны.
— Это можно, — ответил он. — По делу можно. Как же, понимаю…
…Прошло полчаса.
Они сидели на скамейке в саду, за стеной разросшегося можжевельника (видно, из-за этих густых, непроглядных зарослей комиссар скамейку сразу и не приметил), и Аарно, напуганный грозным тоном комиссара (какой Хенрик взял с самого начала разговора) и обещанными ему за сокрытие информации суровыми карами («а вы знаете, что это особо тяжкое преступление?!»), говорил без умолку.
— Я ведь сразу хотел сказать!
— Почему не сказали? — Хенрик хмурился и прожигал взглядом мятую рубашку хуторянина.
— Сразу-то не узнал… То есть узнал, господин комиссар, но ведь не поймёшь сразу — чего это его убили, да ещё и недалеко от моего дома. Я ведь не знал, что он чем-то плохим занимается.
— Ящики долго у вас хранил? — хмуро осведомился Хенрик.
— Да нет, — подумав, ответил хуторянин. — Недолго… Месяц, не больше. Не говорил, конечно, что он тут возит. Так, сгрузил — увёз. Платил он хорошо. Очень хорошо. Так что всё по справедливости было. И заработок был. Доверял мне, видно. Да потом я же ему склады и показал…
— Военные?
— Они самые, — согласился Аарно. — Русские-то солдаты в августе ушли отсюда. Всё и опустело. Без хозяина… А земли тут — полно. Поля, площадки какие-то бетонные. Ангары ещё, здания. И всё — в колючей проволоке. Ну, понятно, без присмотра. Пролезай да ходи, где хочешь. И место глухое — людей и близко не сыщешь. Моя вон старуха почти за десять километров в магазин ходит…
— Чего ближе к городу не переехал?
— А я всегда тут жил, — с гордостью ответил Аарно. — И отец всегда жил. И дед тоже. У нас хутор и при русских не отобрали, хотя отец мой в колхозе числился…
— Не будем о грустном, — прервал его комиссар.
Хенрик достал пачку фотографий и протянул их Аарно.
— Не узнаёте кого-нибудь? Господина Меркушева, положим, вы знаете…
— Кого? — переспросил Аарно.
— Алексея, — пояснил Хенрик. — А вот вместе с ним кто-нибудь сюда не приезжал?
— Этот! — уверенно сказал Аарно, просмотрев фотографии, и ткнул в фото Топоркова. — Два раза тут были. На склады ездили.
— Всё? — спросил Хенрик и, подождав ответа минуты две, протянул руку за фотографиями.
— Всё, вроде…
Аарно вернул было фотографии комиссару, но в последнее мгновение вдруг замешкался, озабоченно нахмурил лоб, словно озарённый неприятной догадкой, и начал снова их разглядывать, разложив веером на скамейке.
— Что там? — встревожено спросил комиссар. — Ещё один знакомый?
— Вроде того…
Аарно вынул одну из фотографий и показал Хенрику.
— Этот! Он с Алексеем один раз приезжал. Ко мне на хутор не заглядывали, я их в лесу только и видел. Да и то издали. Стояли на краю полигона, у колючей проволоки. И разговаривали о чём-то. Весло так говорили, шутили всё. Только быстро говорили, по-русски, конечно. Я мало что понял…
— Этот? — переспросил Хенрик.
Михайлова сфотографировали за столиком кафе, во время завтрака. Фотография была качественная, правда сам Михайлов во время съёмки сидел вполоборота к фотографу — и так попал на фотографию.
— Снимок не очень, — с сомнением (наигранным отчасти) произнёс Хенрик. — Точно узнаёте?
— А как же, — не отступал Аарно. — Я людей не так часто вижу, так что у меня каждое лицо в памяти…
— Хорошо, — сказал Хенрик и собрал фотографии. — Быстро одевайтесь!
