должна понять... Господи, да что ж мы стоим-то? Садись, Шурик. Давай успокоимся, поговорим, выпьем за встречу. Нам ведь есть что вспомнить, правда?
– Конечно, Боренька. Прямо сейчас и начнем, у меня мало времени.
– Ты куда-то спешишь?
– Меня ждет в машине мой друг. Человек, которого я люблю.
Борис усмехнулся – криво и как-то жалко.
– Этот черномазый, конечно?
– Да, у него темная кожа. Но твоя душа, Жемчужников, гораздо чернее. Ты думаешь, я пришла к тебе напомнить, что ты сделал со мной? Как ты поиграл мной и моей любовью, а потом выбросил, словно старую тряпку? Думаешь, буду бить на жалость, рассказывая, какие кошмары пережила в тюряге?
– Шурка, я же сказал, что виноват! Да, изменял тебе, был гадом. Да, не рассказал ментам про тот свой телефонный звонок. Но если ты думаешь, что это тебя спасло бы...
– Нет, не думаю. Ты мог бы спасти меня, если б рассказал правду. Ты сам убил свою мачеху.
Борис отшатнулся, как от удара.
– Что?! Да ты рехнулась!
– Нет, поручик Жемчужников. Я была ненормальная, когда полюбила тебя, но теперь я абсолютно здорова! И я пришла сюда говорить не о собственных бедах. Они в прошлом, мои друзья помогли мне справиться с ними. Я пришла рассказать тебе о тебе самом.
– Вот как? Весьма любопытно! Если продолжение будет таким же интересным, как начало, я с удовольствием послушаю. Я ведь не смотрю сериалы по «ящику», хоть так развлекусь.
– Ты зря валяешь дурака, Жемчужников. История, которую я сейчас расскажу, тебе прекрасно известна. Вот что тебе не известно, так это то, что она известна мне. Я знаю о тебе все, Борис.
Его пальцы судорожно вцепились в край стола.
– Это ты убил Ольгу Жемчужникову. Убил потому, что ненавидел, и потому, что она была последней свидетельницей твоего смертного греха, который угробил твоего отца. А главное – потому, что она пронюхала о других твоих грешках, которые куда лучше подпадали под статьи Уголовного Кодекса. Пронюхала – и стала тебя шантажировать. Тогда ты и организовал этот «несчастный случай в ванне», подсоединив к трубе отопления обе фазы электропровода. Все, что тебе потребовалось для этого, – наметить подходящее время и дважды пробраться незамеченным на чердак своего дома. Да еще состряпать себе алиби, что с помощью верных дружков было не так уж сложно сделать.
Борис слушал ее внешне спокойно, но губы у него мелко дрожали.
– Я и не знал, что у тебя такое богатое воображение! Сама все придумала, или подсказал кто?
– Дошла своим умом. Времени для размышлений у меня было предостаточно, как ты знаешь! А потом, выйдя на свободу, наняла частного детектива, который подтвердил мою догадку и снабдил доказательствами.
– Кого-кого наняла?!
– Сыщика, Боря, частного сыщика! Я думала, что они бывают только в детективах, но выходит – нет. Этот парень оказался докой в своем деле. Он откопал одного мальчишечку, который в девяностом- девяносто первом входил в «бригаду по перераспределению автомобильной собственности граждан» «Мальчишечка» недавно вышел из-за «колючки», как и я, и решил завязать, потому и разоткровенничался с моим сыщиком. Поскольку люди, работающие на угоне и на «техобслуживании» тачек, между собой практически не пересекались, о тебе этот парень не слышал...
Жемчужников снисходительно улыбнулся и покачал головой. Мели, мол, Емеля...
– ...Зато он был неплохо знаком с покойным Славиком Филимоновым. Учитывая, что бедный Филя в те годы буквально глядел тебе в рот и ни за что не решился бы вляпаться в криминал без твоей санкции, мы сделали вывод: где-то поблизости обязательно должен был находиться и Борька Жемчужников. К этому я добавила свои собственные впечатления. Твои частые и непонятные отлучки в то время, твои неосторожные рассуждения по поводу Великого Комбинатора и его творческого наследия, наконец, твои набитые деньгами карманы – и картинка сложилась. Каким-то образом – теперь мы этого уже не узнаем – Ольга проведала о твоих делишках и поставила тебе ультиматум. Ты скоропостижно женишься на дочери ее подруги и освобождаешь квартиру, или она доносит на тебя. Бедненькая, она тебя явно недооценила.
– Надеюсь, твой Шерлок Холмс снабдил тебя и другими доказательствами моей причастности к убийству? Иначе ему грош цена.
– Не беспокойся. Как детектив он оказался на высоте. Он встретился с Таней Зотовой – тебе о чем- нибудь говорит это имя? Она открыла моему сыщику свое женское сердце, в котором семь лет назад безраздельно царил Боря Жемчужников...
– Замолчи!
– Ага, я вижу, ты припоминаешь. В феврале девяносто первого мать Танечки, она же подруга твоей мачехи, представила тебя доченьке как стопроцентного будущего мужа. Ты бывал у них дома. Шел разговор о будущей свадьбе...
– Нет! Ни о какой свадьбе я и не заикался, это все Ольга с Люськой...
– Вот в это я охотно верю. Теперь-то мне понятно, отчего ты так бесился в то время.
– Кого еще разыскала твоя ищейка?
– Вадима Кривицкого, тогдашнего – и последнего – любовника твоей мачехи. Для этого детективу пришлось съездить за границу – в город Львов, куда этот неудачник подался после краха на личном фронте. Ведь он ради твоей златовласки бросил семью и в результате остался у разбитого корыта. Сыщик нашел весьма убедительные доводы, которые освежили Вадиму Станиславовичу память, и он выложил все, что знал. Правда, знал он не так уж и много. По натуре он не сволочь, так что Ольга его в свои козни не посвящала. В начале девяносто первого она стала все активнее подталкивать любовника к разрыву с семьей. Поставила, как говорится, вопрос ребром. А на его всегдашний аргумент – что, мол, жить будет негде – заявила, что ее пасынок Боря собирается жениться и берет жену с квартирой. Так что жилплощадь на освобождается к полному удовольствию будущей молодой четы Кривицких.
– Сука...
– Ну, это, Борис Феликсович, эмоции. А факты... Кто бы ни была Ольга Жемчужникова, – факты говорят о том, что убил ее ты. Кстати, могу рассказать тебе, как именно ты это сделал, со всеми деталями и техническими подробностями, соблюдая хронологию. Мы с моей «ищейкой» нанесли визит на чердак твоего бывшего дома и восстановили всю цепочку. Интересуешься?
Он вскочил из-за стола, великолепие которого все еще сохранялось нетронутым, и подбежал к окну. Долго стоял так, заложив руки за спину и глядя в ночь невидящими глазами. Саша уже подумала, что нарушить молчание придется ей, когда Борис, словно очнувшись, вернулся на середину комнаты и остановился прямо перед девушкой.
– Ничего у тебя не выйдет, слышишь? Ты зря заплатила своему детективу. Все ваши так называемые «доказательства» – курам на смех! Прямых улик против меня нет и быть не может! Мое алиби никто не опровергнет! Тебе никогда не доказать в суде, что все было именно так. Кто пойдет свидетелями против меня? Танька Зотова? Вадим Кривицкий? Не смеши меня! Может, еще дядя Петя, мой бывший сосед, которого тогда тоже шарахнуло... я хотел сказать – якобы шарахнуло электричеством? Давай, веди их! Я даже очень хотел бы, чтоб тебе удалось их всех уговорить. То-то будет смеху в суде!
Александра тоже поднялась со стула. Теперь они стояли глаза в глаза.
– Ты жалкий человек, Борька Жемчужников. Даже теперь ты ни черта не понял. Нет, я не собираюсь никого тащить в суд. Я отлично понимаю, что обычным судом – с судьей и заседателями – тебя не обвинить. Перед бумажным законом ты чист. Точно так же, как были неуязвимы перед ним те, кто по ложному, наскоро состряпанному обвинению, без веских улик отправили меня за решетку: бывший следователь Мыздеев, бывший прокурор Соколов, бывший судья Колчин. Я пришла, чтобы судить тебя другим судом – человеческим, нравственным. Ты сломал мне жизнь, и сначала я хотела уничтожить тебя – так же, как уничтожила тех троих...
Она увидела, как расширяются Борькины зрачки.
– Я хотела лишить тебя всего: кормушки, этой квартиры, твоей машины, жены-красавицы и тестя- начальника. Поверь, с тем опытом, который я приобрела в зоне за семь лет и в Воронске за последние два месяца, это было бы не так уж трудно! Но потом я поняла, зачем отнимать у тебя то, чего ты не ценишь? Те