Смирнова был пробным камнем. Работайте в том же ключе. Расследовать вы умеете, я в этом убедился. Анна опустила голову.
— Ну? — раздраженно накинулся на нее шеф. — Как сие понять? Не вижу энтузиазма, не слышу ни одного слова благодарности!
Ни на кого не глядя, Анна сказала:
— Борис Алексеевич, расследование по теневому бизнесу Дэна Смирнова вел Сергей Воронцов, а не я, и, как мне кажется, было бы справедливо, если бы авторскую программу доверили вести ему.
Шеф грозно повел бровями:
— Ну, хорошо, Воронцов будет вести авторскую программу. А ты тогда чем будешь заниматься? Про детские садики сюжеты кропать, как Круглова, что ли?
Анна вспыхнула — не столько из‑за слов шефа в свой адрес, сколько из‑за того, что он сказал про Лилечку. Пусть это, может быть, и правда, но можно ли так говорить об отсутствующем человеке.
Она твердо посмотрела в глаза шефа:
— Я хотела бы уволиться. Я считаю, что после всех этих событий мне не стоит больше заниматься журналистской деятельностью.
Сергей привстал со своего места, даже собрался запротестовать, но Борис Алексеевич не дал ему и рта раскрыть.
— Ну‑ка, выйди, Воронцов, — коротко приказал он.
Сергей молча подчинился, бросив на прощанье взгляд, полный боли, в сторону Анны. Но она ничего этого не заметила, слишком занятая своим, как ей казалось, правильным решением.
Как только Сергей закрыл за собой дверь, Борис Алексеевич выбрался из своего кресла и подошел к ней вплотную, уперев руки в бока.
— Ну и на что это похоже, а? — загремел он. — Разнюнилась, рассиропилась? Ах, любовь несчастная, ах, какая трагедия! Так, что ли? И куда же ты пойдешь? В школу — русский с литературой преподавать, да? Слушай, я‑то думал, что за десять лет смог тебя изучить. Нет, оказывается, я тебя совсем не знаю, — шеф безнадежно развел руками. — Не думал, что у меня на ТВР работает такая дурища, прости Господи! — Он благоговейно уставился куда‑то в потолок, откуда, по его понятиям, ему могли прислать прощение за его резкие слова. — Чтобы ты так меня разочаровала, да я никогда это себе и вообразить не смог бы!
Анна подумала, что Борис Алексеевич вообще не отличается богатым воображением, но промолчала, хотя, выскажи она это вслух, ей наверняка сразу удалось бы получить то самое увольнение, которого она так хотела.
— Этот крокодил за дверью, поди, спит и видит, как тебя столкнуть и занять твое место! А ты что делаешь? Сама ему подыгрываешь, и как! Ведь подсиживает же он тебя по полной программе!
Похоже, шеф не знал, что с материалами о Смирнове Сергей пришел прежде всего к Анне. Насколько она разбиралась в людях, поведение Сергея в последнее время как раз меньше всего походило на подсиживание, но спорить с шефом, когда он в таком настроении, бесполезно, Анна знала это по своему опыту.
— Короче, чтобы больше я от тебя таких разговоров не слышал, поняла?.. Ну‑ну, брось, — неожиданно примирительно прогудел Борис Алексеевич, заметив, что Анна прикусила губу и еле сдерживается, чтобы не расплакаться. — Слезами горю не поможешь, — изрек он с глубокомысленным видом банальную истину. — Вот увидишь: в ближайшее время зароешься в работу с головой, и все пройдет, все перемелется. Дерзай, девочка, — шеф потрепал ее по плечу. — Я лично считаю, что во всей этой заварухе, ну, с этим Кутюрье, ты была на высоте. Ладно, можешь идти. Кстати, вот тебе тема первой программы. Как насчет махинаций с земельными участками в Подмосковье, а? Темка‑то актуальная. Разработайте ее с Воронцовым и — действуйте, снимайте. Через две недели жду готовый выпуск, и никакого дополнительного времени на доработку.
Анна встала, попыталась улыбнуться. Наверное, отчасти это у нее получилось, потому что шеф посмотрел на нее как‑то по‑другому, с одобрением.
— Так‑то лучше, — довольно произнес он. — Ладно, бери своего напарника, и давайте, работайте. Получите командировочные — и вперед. Народу с собой берите поменьше. Снять все вы и сами сможете. Вано твоего я на другую работу зашлю: он сейчас в том месте нужнее. Так что валяйте. Жду результатов в скором времени, — он взял Анну за руку, слегка сжал. — И чтобы больше никаких разговоров вроде того, который сейчас состоялся, поняла?
Она кивнула.
— Никаких заявлений об увольнении. Попытаешься сбежать — я тебя из‑под земли достану и притащу обратно на ТВР, силой, если понадобится, ясно? Думаешь, я вот так добровольно соглашусь упустить такого талантливого тележурналиста?
Выйдя из кабинета Бориса Алексеевича, Анна обнаружила Сергея стоящим у окна в коридоре.
— Едем в Подмосковье, — сообщила она будничным тоном. — Шеф велел подружиться с тобой во что бы то ни стало. Мы теперь напарники.
Он радостно улыбнулся, шагнул к ней.
— Может, перестанем друг друга ненавидеть? Знаешь, я с некоторых пор начал относиться к тебе совсем по‑другому. Я… я восхищаюсь тобой. Давай забудем старые обиды и куда‑нибудь сходим вместе? В конце концов, у тебя и у меня сегодня такой удачный день!
В глазах Анны засверкали молнии.
— Знаешь, на горе скольких людей замешан этот удачный день? — не в силах справиться с собой, прошипела она. — А ты, кажется, соизволил сказать обо мне что‑то лестное? Ах, ты мной восхищаешься! Наверное, хочешь сказать, что жалеешь меня, да?
— Анна, подожди, — взмолился Сергей.
— А я терпеть не могу, когда меня жалеют. Понятно? Вор! — И ее каблучки быстро застучали по лестнице.
Сергей тяжело вздохнул. Ох уж эти женщины!
Алексей с большим беспокойством пронаблюдал, как Лилечка устраивалась перед телевизором. После того как с предосторожностями и по возможности смягчая факты, он рассказал ей о том, что случилось с Анной, Лилечка заметно погрустнела.
Алексей уже сотни раз ругал себя за то, что ее разволновал, но сделать уже было ничего нельзя — поздно.
— Может, тебе не стоит этот фильм смотреть? — осторожно спросил он. — Очень тяжелый сюжет, боюсь, ты расстроишься.
Лилечка посмотрела на мужа. Какие у нее все‑таки глаза — синие, лучистые, ясные! Что бы она ни видела, они остаются такими же чистыми. И выглядит Лилечка совсем спокойной. Может, все‑таки не стоит отговаривать? Пусть смотрит что хочет. Если бы только она не была такой усталой…
— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?
— Да, Леша, со мной все в порядке. Лилечка немного неуклюже присела на диван, подсунула под спину подушку — в последнее время у нее побаливала поясница, но она ничего не говорила об этом мужу, врач сказала, что все в порядке. Потом разложила на коленях вязание.
— Что это будет? — поинтересовался Алексей.
— Детская кофточка. Мне осталось связать рукава и все сшить. Сейчас пока еще не готово, но когда довяжу, получится хорошо, вот увидишь.
— В эфире специальный выпуск новостей, — объявил с экрана Сергей Воронцов.
И в этот момент раздался телефонный звонок.
— Наверное, это мой клиент, я тебе о нем говорил, — торопливо объяснил Алексей извиняющимся тоном. — Мне обязательно нужно с ним поговорить. Это очень сложное дело.
— Ничего, милый, иди, — отозвалась Лилечка. — Я немного посмотрю телевизор одна, подожду тебя. Ничего страшного не случится, ведь ты рядом.
И все‑таки, — она вздохнула, — не уходи от меня надолго, ладно?
