Одно только плохо: если Анна и этот Воронцов остались живы, а его ребята что‑нибудь при них ляпнули, назвали его имя, то это может обернуться для него крупными неприятностями. Впрочем, как рассудил Дэн, ни Лысый, ни новичок уже ничего не смогут сказать, а следовательно, и доказать что‑то будет невозможно.
Да и пусть даже в руках милиции окажутся какие‑нибудь доказательства, разве это что‑то изменит? Нет, потому что в нынешнее время все решают деньги, а у Дэна их больше, чем достаточно для того, чтобы купить себе свободу.
Остается только одно трудное дело — звонок Ван‑Вейлену. Впрочем, Дэн уже вернул себе способность ясно мыслить. В голове у него сами собой сложились две приятно округлые фразы, которые, не означая, в сущности, ничего, все‑таки могут успокоить голландца. Кстати, они неплохо звучат и по‑английски. Дэн произнес одну из них вслух. Да, в самом деле, очень недурно.
Собравшись с духом, он набрал номер и попросил соединить его с мистером Ван‑Вейленом.
Голландец держался свысока.
— Итак, — пророкотал он. — Что вы имеете мне сообщить на этот раз? Давайте опустим разговоры о погоде и поговорим по существу.
Заранее заготовленная первая фраза пришлась как нельзя кстати.
— Учитывая вашу настоятельную просьбу, — неторопливо спокойно проговорил Дэн, — мы уже сделали кое‑какие шаги в нужном направлении. Вы понимаете, я не могу говорить с вами по телефону так подробно, как хотелось бы («Вот уж чего хотелось бы, меньше всего», — подумал он в скобках), но вы можете быть спокойны: все идет по плану.
— И все‑таки мне хотелось бы услышать нечто более конкретное, — заявил мистер Ван‑Вейлен. — На моем новом телефоне установлена защита против прослушивания, вы можете быть совершенно спокойны. Итак, удалось ли убрать этих журналистов? Они уже успели серьезно навредить нашему бизнесу. Не будут ли предприняты повторные попытки?
«Если бы мне самому узнать это наверняка!» — подумал Дэн, однако вслух заметил:
— Простите, мистер Ван‑Вейлен, но мой телефон не снабжен такой прекрасной защитой от прослушивания, какой оснащен ваш, поэтому, не опасаясь за вас, я боюсь за себя. Позвольте мне больше не распространяться по интересующему вас вопросу. Скажу лишь одно: скоро вам не о чем будет беспокоиться.
— Был бы рад поверить вам, — неторопливо, растягивая слова, отозвался Ван‑Вейлен, — но, к сожалению, я только что убедился в том, что вы лжете.
— Что вы имеете в виду? — вырвалось у Дэна.
— То, что из достоверных источников — у меня есть неплохие источники по России! — мне стало известно следующее: тележурналистов ваши подчиненные успешно упустили, и те, наверное, уже дали показания в полицейском… э‑э‑э, то есть в милицейском — так, кажется, это у вас называется — участке. Не знаю, каким образом, но, насколько я понял, им удалось заснять на видеокамеру их захват во всех подробностях.
— Не может быть, — выдохнул Дэн.
— Просто вы недостаточно хорошо осведомлены, мой друг. Я отхожу от вашего дела, ведь у вас больше нет официального прикрытия. Как вы станете поставлять товар? Ловить женщин легкого поведения на… м‑м‑м… как же называется эта ваша улица? Ах да, на Тверской.
— Но ведь, если меня и арестуют, я легко смогу откупиться: денег у меня еще вполне достаточно… — сказал, пытаясь себя успокоить, Дэн.
— У него ведь много денег, — за несколько часов до описываемых событий говорил Сергей, сидя на расшатанном стуле в одной из комнат милицейского участка.
— Ничего, отвертеться ему не удастся. У нас тут недавно сменилось руководство, а скоро с ревизией приезжает одна важная генеральская шишка. Словом, нам нужно раскрытое дело, и покрупнее, так что вы вовремя появились со своими вещественными доказательствами, — полковник милиции лукаво подмигнул Сергею. — А я еще знаю нескольких наших, которые прямо‑таки грезят лишними звездами на погонах. Но учтите, это не официальная версия, — добавил полковник, — и вам никто не поверит, вздумай вы это кому‑нибудь рассказать. На самом деле сейчас идет большая волна борьбы с организованной преступностью, и особенно внимательно мы следим за преступлениями, совершенными против журналистов. Сами знаете, сколько их было в последнее время. Так что этот Дэн Смирнов никуда от нас не уйдет, а с теми доказательствами, которые вы нам предоставили, упечь его за решетку вообще не составит труда.
— Не думаю, что ваши деньги на этот раз помогут, — засомневался Ван‑Вейлен.
— Послушайте, мистер Ван‑Вейлен, я жду вашего последнего слова. Итак, будете ли вы продолжать поддерживать мой бизнес? — спросил Дэн.
В трубке все смолкло, потом послышался тяжелый вздох, который мог бы издать только гиппопотам средних размеров.
— Я умываю руки, друг мой, — ответил наконец Ван‑Вейлен, — а вам желаю удачи. Думаю, она вам пригодится.
— Но…
— И запомните на всякий случай: у меня очень длинные руки. Если я пойму, что моему бизнесу угрожает серьезная опасность, я сделаю все, чтобы ликвидировать ее.
— Вы хотите сказать… — вспыхнул Дэн.
— Что достану вас даже из‑под земли, если это потребуется, — мягко докончил фразу Ван‑Вейлен. — До свидания.
Дэн положил трубку, и в этот самый момент на пороге кабинета появилась перепуганная секретарша. «Вошла, не постучавшись, — отметил он про себя. — Все‑таки зря я отменил приказ о ее увольнении».
— Господин Смирнов, — еле выговорила она задыхающимся голосом, — к вам поднимаются прямо сюда. Это из милиции.
Трое людей в форме через минуту вошли вслед за ней.
— Даниил Андреевич Смирнов? — осведомился один из них.
— Да, это я, — внешне не теряя спокойствия, приветливо отозвался Дэн и слегка поклонился.
— Он же Дэн Смирнов? И снова легкий поклон.
— Следуйте за нами.
Выходя из своей студии в сопровождении людей в форме, Дэн вспомнил, что так и не воспользовался второй круглой фразой: «Мне кажется, что мы с вами еще можем поладить». Садясь в машину, он окинул здание своего модельного агентства взглядом. Как оказалось впоследствии, он видел его в последний раз.
— Тебе все еще плохо? — участливо поинтересовался Сергей.
Дав показания в милиции — впрочем, в основном этим занимался Воронцов, — они поехали к нему домой. Анна пока не совсем пришла в себя, и Сергей не на шутку беспокоился за нее.
— Сегодня ты будешь моей гостьей, — весело сообщил он, открывая перед ней дверь.
Анна попыталась улыбнуться побелевшими губами, но из этого ничего не получилось. Сергею стало больно после того, как он взглянул на нее, ослабевшую, сникшую.
Теперь Анна лежала в его спальне на кровати, закутанная в два одеяла, так как ее все еще трясло. Сергей принес ей горячий кофе, но Анна никак не могла отпить ни глотка: она дрожала, зубы выстукивали мелкую дробь о край чашки. С большим трудом ему удалось влить в нее несколько глотков горячего напитка.
— Как же так? — все время спрашивала она. — Как это могло случиться?
Увы, Сергей не знал ответа на этот вопрос. Они только что чудом избежали верной смерти, но особой радости он почему‑то не чувствовал: слишком четко и назойливо у него выстраивалась другая логическая цепочка. «Это ведь ты, — настойчиво твердил ему внутренний голос, — ты довел Анну до такого состояния. Сколько бы ты ни твердил себе, что действовал правильно, что только открыл глаза на истину, у тебя же не было такой цели вначале. Ну‑ка, вспомни, дружок, с какого перепугу ты потащился в этот распроклятый Амстердам? Из‑за великой любви? Да нет же, хотел накопать компромата, место
