пристанище, так чтобы меня никто не увидел, и вытащила из сумки книжку. Единственную, которую взяла с собой в отпуск. «Три мушкетера». Ее в отпуск я беру всегда. И все же, чувствуя полную несовместимость с нагими читателями, я так и не сумела одолеть ни единой страницы. Поэтому с первым же появившимся катером я вернулась на свой остров.
В чем же секрет бестселлера, этого коллективного восторга перед одной книгой? Этот вопрос волнует писателей так и не сумевших попасть в список; счастливчиков, которые сами не понимают, как там очутились; а также издателей, редакторов, критиков, последователей различных литературных направлений, владельцев книжных магазинов. Издатели, считающие, что секрет им известен, по-прежнему нередко изумляются, насколько неверными оказываются их прогнозы. Возможно, секрет не так уж непостижим, как кажется. Бестселлеры покупают все: и те, кто верит в справедливость мнения большинства, и те, кто не верит: они покупают книгу, чтобы еще раз убедиться в своих культурно- аналитических способностях или просто потому «что читают все». Говорят, что написать бестселлер — все равно что выиграть в лотерею, но это лукавство, сродни лукавству профессиональных шулеров, утверждающих, будто в игре все зависит от удачи. Даже наивный понимает, что удача удачей, но надо еще и деньги вложить. И чем больше вложишь, тем больше у тебя шансов на выигрыш. Помимо неиссякаемой потребности в кулинарных книгах, книгах по садоводству, триллерах, любовных романах, помимо отдельных стабильных авторов, стабильно имеющих миллионную читательскую аудиторию, помимо книг, гигантские тиражи которых никого не удивляют, есть еще и книги, возникающие подобно кометам на литературном небосклоне. Вспыхнут, отчего у мощной миллионной читательской аудитории перехватывает дыхание, и исчезнут. Но что такое, в сущности, бестселлер, остается тайной.
Пытливо прослеживая литературные обстоятельства, наблюдая перепады литературных уровней, я долгое время пыталась раскрыть тайну многочисленных литературных трюков. И однажды далекий образ крохотного островка в Адриатике возник у меня перед глазами одновременно с мыслью, что должна же быть тайная связь между феноменом нудизма и феноменом бестселлера. Вооружившись карандашом и бумагой, я набросала свои соображения насчет нудистов и свои соображения насчет бестселлеров.
Нудисты стремятся воплотить собой ту натуральность, которую человечество давным-давно утратило, — и в этом смысле нудисты наивны сознательно. Нудисты асексуальны и лишены страстей (лишь люди, лишенные страстей, могут спокойно разгуливать без ничего!). Нудисты возводят тело в абсолют, это люди, лишенные иронии и чувства юмора (трудно вообразить себе ироничного нудиста). Нудисты коллективно выражают свои взгляды (нудист- индивидуалист воспринимался бы как извращенец). В головах у нудистов — переворот общепринятых общественных норм, на их лицах — серьезность и ощущение полной правоты. Нудисты — успешные манипуляторы и алхимики, ведь за наготой нудиста, за его идеологией отсутствия идеологии таится целый рой ценностей, так или иначе связанных с нудизмом и, пожалуй, присущих всему их движению. Нудизм подразумевает: пацифизм (человек гол и безоружен!), семейный уклад (нудисты неизменно группируются в семьи), просвещенность (нагое тело — олицетворение здоровья и нравственности), прогрессивную экологическую направленность (природное природу не загрязняет!), веру в правоту божественного устройства (мы наги, каковыми нас и создал Господь!), гармонию и невинность (уподобление Адаму и Еве в раю), покорность и анти-интеллектуализм (Адам и Ева были невинны и наги, пока не вкусили плод с Древа познания).
Такое явление, как бестселлер, также несет в себе элемент ритуальности. Если одна книга читается миллионами читателей, то для толпы это нечто вроде гостии (миллионы тянутся лизнуть этот суррогат духовности и таким образом участвуют в коллективной акции очищения), феномен бестселлера — это отражение коллективного стремления к одной книге, к
Хоть я и не нудистка, но я все-таки предприняла еще одну поездку на тот самый островок на Адриатике, чтобы проверить точность моей литературной гипотезы. В канун нового столетия обнаженные держали в руках три книжки одного и того же автора — бразильского писателя Паоло Коэльо, 12 книг которого были переведены на 39 языков и опубликованы в 74 странах. В виду внезапного спада туризма в Адриатике по причине войны, голые люди были в основном либо местные, либо немцы. Потому на обложках книг значилось:
Итак, я ступила на этот остров нагая, как и его обитатели, причем с победным видом, каковой проистекал от осознания, что моя гипотеза оказалась верна. Я не сподобилась приобрести «Алхимика», любимое чтиво Мадонны, из недр которого она «черпает духовную энергию». Посему я держала в руке, как распятие, «Валькирию» Коэльо в английском переводе.
Устроившись на камне, я попыталась настроить свой читательский пульс на частоту глобального пульса литературного мегарынка. Я раскрыла книжку Коэльо. Бразильская супружеская пара — в поисках духовных странствий — оказывается в американской пустыне (описанной посредством справочника «Как выжить в пустыне»). В пустыне, разумеется, стоит невыносимая жара, поэтому мужчина с женщиной сбрасывают одежду и нагие (!) бредут по пескам в надежде обрести то, зачем сюда явились, — духовность. Я оборвала чтение на том месте, где мужчина с женщиной обезвоживаются (ведь они путешествовали нагишом), поочередно бегают в туалет и там блюют.
«У читателей свой опыт, я ничему их не учу, просто рассказываю истории, какие знаю», — скромно признался Коэльо в каком-то интервью. Этот писатель «с душой младенца», этот «рыцарь света» только что закончил очередной роман — «
Захлопнув книжку, я уставилась в небо. Оно было голубым, облака — безмятежными, белыми. («Облака — это реки, которые уже знают про море», — утверждает Коэльо.) Моя гипотеза подтвердилась! Нудисты и алхимики литературного успеха определенно состоят в тайном сговоре! Ничто уже не могло омрачить моего победного ликования при этом открытии. Даже тот факт, что каких-то двадцать лет тому назад Эко, должно быть, был ошибкой, какой-то дисфункцией, непредсказуемой литературной аритмией мегапульса литературного рынка.
Я размечталась: сколько издателей преисполнятся благодарности в мой адрес, когда я свое открытие опубликую! Сколько писателей, этих несчастных, кладущих свои жизни, вотще ломая головы над алхимией бестселлера, будут благодарить меня! И пусть пока вместо аплодисментов я слышала лишь громкий стрекот неугомонных островных цикад — я была уверена в себе, я была безмятежна, как облако, которое — река, которая уже знает про море, и духовно я, подобно Мадонне, была уже насыщена. Никакое сомнение не способно было поколебать моего благодушия. Ибо: «Нужно слушать лишь свое сердце. Оно знает все. Следуй его биению, даже если оно приведет тебя ко греху», — говорит Коэльо. Я была спокойна, ибо знала, что настоящих аплодисментов еще дождусь.
Возвращайтесь, циники! Вам все простили!
Смотрела по телевидению документальный фильм про то, как рынок пытается завоевать Новую Гвинею. Папуасские торговцы выдрючивались в джунглях перед потрясенными соотечественниками, растолковывая, что такое кока-кола и зачем существует стиральный порошок «Омо». Папуасская публика умирала со смеху. Глядя на экран, я хохотала вместе с папуасами.
Беседуя с людьми, я все чаще и чаще ловлю озадаченное выражение на лице собеседника, удивленно выгнутую бровь, недоуменно нахмуренный лоб. Все чаще и чаще мне приходится обрывать себя, чтобы оговориться:
