под одеяло и, задрав пижамную куртку Кали, дотянулся до ее груди. Он нащупал твердый сосок и улыбнулся. – Во всяком случае, грудь у тебя теплая.
– А ты не боялся, что я прогоню тебя этой ночью? – со вздохом проговорила Кали и потянулась под его руками.
– Мне показалось, что ты уже спала.
Кали лукаво улыбнулась.
– Ты слишком много о себе возомнил.
– У меня есть для этого основания, – с довольным видом откликнулся Тревис. – Вспомни, моя мама считала меня очень сексуальным.
Кали наконец решилась на него поглядеть. Она обвела взглядом его обнаженное тело, не испытывая ни малейшего смущения.
– Как это ты не замерз? – Она провела рукой по его бедру и крепким ягодицам.
– У всех Йетсов горячая кровь, – хвастливо заметил он.
Кали вздохнула, когда Тревис оставил в покое ее грудь и положил теплую тяжелую ладонь на плоский живот. «Тревис, я боюсь. Боюсь того, что с нами случилось, боюсь будущего, боюсь тебя!» Она не сказала это вслух, но слова отчетливо прозвучали в ее сознании.
Он повернул ее, уложил на спину и поглядел широко открытыми глазами. Они были черны как ночь и непроницаемы, но в то же время теплы и полны обаяния.
– Как хорошо, что мы не стали близки тогда, три года назад, – спокойно констатировал Тревис, продолжая держать ее за плечи. Она при всем желании не могла от него высвободиться. – Ты, выпив для храбрости, собиралась отомстить мужу, а для меня это было бы очередное любовное приключение. Наши отношения, скорее всего начались бы и закончились в тот же вечер в Сочельник. Сейчас мне страшно подумать об этом.
– Значит, я была легкой мишенью? Почему же ты этим не воспользовался? – с отчаянием в голосе начала допытываться Кали.
Тревис тяжело вздохнул.
– Можешь мне не верить, но я желал тебя не на одну ночь. И мне мешало, что ты связана семейными узами… Если бы ты осталась в Лос-Анджелесе после развода, то я бы сидел у твоих дверей с цветами, ходил бы за тобой как тень и сумел бы все-таки добиться тебя…
– Совсем как вчера? – Ей хотелось сказать ему колкость, задеть его, почему, она и сама не могла понять.
Тревис говорил спокойно и рассудительно:
– Я говорил о том, что было три года назад, а не о вчерашнем. Вчера мне впервые за десять дней удалось сломить твое сопротивление. К тому же нас влекло друг к другу, глупо это отрицать. Не будь ты так чертовски упряма, ты бы согласилась со мной. – Он желал вбить ей в голову хоть каплю здравого смысла.
– Но все произошло так быстро! – не сдавалась она. Ее удивило, что они завели серьезный разговор в постели. Кали поглядела на обнаженного Тревиса и вспомнила, что лежит в расстегнутой пижаме.
– Неужели? А может быть, мы, наконец достигли цели, проделав долгий путь?
Кали закрыла глаза, но напряженное лицо Тревиса запечатлелось в ее сознании. Конечно, она его порядком измучила, но только через переживания и душевную боль она постепенно возвращалась к нормальной жизни.
– Что-то у меня опять гормоны расшалились, – вздохнула Кали и открыла глаза.
Губы Тревиса изогнулись в ленивой улыбке.
– Ты хочешь поговорить о гормонах? Что ж, я не против, – растягивая слова, произнес он и потерся о ее грудь, щекоча усами.
Кали улыбнулась ему в ответ. Ну как она могла сердиться на этого потрясающего мужчину, разлегшегося у нее в постели?
– Боюсь, что мне в одиночку не справиться со своими гормонами, – подмигнула она Тревису.
– Ты сильная женщина, но справляться с этой проблемой нам придется вдвоем.
Он быстро стянул с нее пижамные штаны, но с тугими петлями застежки на кофточке ему пришлось повозиться.
Кали крепко обняла его за шею.
– Наверное, я должна пожалеть себя. Ты просто свел меня с ума…
Тревис наклонился и ущипнул ее за шею.
– Да, это все гормоны виноваты, – с иронией сказал он. Его руки заскользили по ее телу, с поразительной точностью находя эрогенные зоны. – Насколько я понял, я не могу быть с тобой рядом и не заниматься любовью. Возможно, эта ночь стала исключением, я почувствовал, что тебе нужно отдохнуть, но утро уже настало. Ты проспала восемь часов, и я готов к самому худшему.
Кали размякла от прикосновений Тревиса.
– Если ты готов к самому худшему, то, что же для тебя самое лучшее? – прошептала она, положив согнутую ногу на его мускулистое бедро. Она уткнулась лицом в его предплечье, жадно вдыхая аромат его кожи. Кали решила, что от Тревиса пахнет чем-то темным и опасным, но другой запах ему бы просто не подошел.
Его рот страстно впился в ее губы. Он пригласил Кали участвовать в любовном танце, и их языки на секунду встретились и нежно изогнулись. Когда язык Кали погрузился ему в рот, Тревис ощутил, как по его телу прошел мощный ток страсти. Он отнюдь не был монахом и мог бы вспомнить о многих мимолетных связях, но ни одна из женщин не действовала на него подобно Кали. А она только улыбалась ему и распаляла все больше и больше.
– Для бывшей модели у тебя весьма сексуальное тело, моя дорогая, – тихо произнес он и расцеловал ее щеку. Кали сомкнула веки, и он нежно, почти воздушно прикоснулся к ним. Потом принялся ласкать ей грудь. – Большинство из них просто кожа да кости, а у тебя тут целое богатство. – Он подтвердил свою теорию, приподняв ее округлую грудь, и припал к ней губами. Он любовно поцеловал каждый дюйм.
Теперь Кали совсем забыла о холоде. Все ее тело пылало. Разве смогла бы она согреться без Тревиса? От его губ ее кровь закипала, словно лава.
Однако сама она прикасалась к Тревису робко, и ее руки как бы преодолевали внутреннее сопротивление. Блейн не признавал в сексе активных партнерш. Да и был ли секс в их союзе, усомнилась Кали. Она узнала, что это значит, лишь теперь, когда Тревис пробудил в ней смелость, и она почувствовала, как прекрасны прикосновения к мужскому телу.
– Ты хоть понимаешь, что ты делаешь, дотрагиваясь до меня? – спросил он низким голосом и положил свою руку ей на ладонь, пока она осторожно поглаживала его член. Тревис таким образом давал ей понять, что ему больше нравится.
Она виновато потупилась.
– Я надеялась, что мы с тобой чувствуем одно и то же.
Тревис лег на спину и подтянул Кали к себе. Она наклонилась над ним, ее длинные волосы шелковым занавесом опустились на лицо. Тревис провел пальцем по ее влажной нижней губе, распухшей от его поцелуев.
– С тобой я чувствую себя самым мощным и активным мужчиной на свете, – мягко проговорил он. – Я чувствую себя победителем. Кали, ты так прекрасна и сексуальна, что я готов сидеть с тобой в этой хижине вдали от всех. Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне. Я боюсь, что кто-нибудь увидит, как ты хороша, и уведет тебя от меня.
Кали покачала головой.
– Именно это меня и пугает, – призналась она. – Чувства слишком сильны, и мы не знаем, куда они нас заведут. Ну, конечно, кроме постели, – с лукавой гримасой добавила она.
– А что в этом плохого? – спросил он и хитровато улыбнулся. А потом взял ее за талию и, приподняв, опустил себе на бедра.
Кали не так уж часто оказывалась в постели в подобной позиции, но надеялась, что тело само подскажет, что и как делать, и она не разочарует его. Тревис держал руки у нее на бедрах и помогал двигаться в нужном ритме. Она посмотрела ему в лицо, потемневшее от желания. Его глаза ярко горели. Он
