– Ну-ну, скажи что-нибудь еще. – Он притянул ее к себе и крепко обнял.
Кали доверчиво приоткрыла губы в ожидании пылкого поцелуя, но внезапно все изменилось. Темная сторона ее души, затаившаяся где-то в глубине, в эту минуту дала о себе знать. Женщина тридцати с лишним лет исчезла, уступив место шестнадцатилетней девочке с пробуждающейся женственностью и сознанием власти над ее сверстником, которого она собиралась любить всю жизнь. Сейчас ее целовал и гладил не Тревис, а Гаролд. И над ней нависла мрачная тень ее отца. Возможно, он был пьян, но, когда речь шла о морали его дочери, метал гром и молнии и грозил карами не хуже любого священника. Она испугалась, хотя он и не собирался ее бить.
– Ты становишься грязной шлюхой, совсем как твоя мамаша, Каллион. Но я не допущу этого в своем доме.
– Мы ничего дурного не делали? Клянусь тебе, папа!
– Не лги мне, девка! Я видел, как вы целовались и тискались здесь, в сарае. Ребята никогда не пристают первыми, если им не позволить. Эх, не хотел я этого, но придется мне тебя проучить, Каллион. Так и знай, я же для тебя стараюсь. Нет, моя дочь не кончит, как ее поблядушка-мамаша…
– Нет, нет! Пожалуйста, па, не надо! Между нами ничего не было! И я тебе не лгу! Я ничего дурного не сделаю!
– Нет, – простонала она и замотала головой из стороны в сторону, не в силах вырваться из плена прошлого. – Пожалуйста, не надо!
Тревис был поглощен желанием и не мог понять, что с ней происходит. Сначала он решил, что Кали просто изображает недотрогу, но в этот момент Кали наносилась на него.
– Не прикасайся ко мне! – вздрогнула она, оттолкнула Тревиса и выбежала из конюшни.
Он в недоумении застыл на месте. Интересно, какая муха ее укусила? Не тратя времени на размышления, Тревис ринулся за ней и успел поймать у выхода.
– Черт побери, что случилось? – гневно спросил он и принялся ее трясти. – Ты вела себя так, словно я хотел тебя изнасиловать.
– Оставь меня в покое, – огрызнулась Кали.
Тревис заметил, что ее лицо побелело как мел, а глаза были полны страха.
– Ответь мне, чем я тебя так напугал на конюшне? По-моему, ты уже должна была ко мне привыкнуть и понять, что я не сделаю тебе ничего дурного.
Она покачала головой.
– Ничего. Мне просто не хотелось, чтобы ты меня целовал, вот и все. Мы живем в свободной стране. И я вправе сказать «нет».
– Кали, я чую ложь за много миль, а ты не слишком опытная обманщица. Скажи мне, что случилось? – Это была не просьба, а скорее приказ.
Она промолчала и попыталась освободиться из его рук, но он сжал ее еще крепче.
По выражению лица Тревиса было видно, что он растерян и может сорваться в любую минуту.
– Кали, ты снова во власти страха. Ты позволила прошлому вновь овладеть тобой, вот в чем ошибка. Скажи мне, в чем дело, и я постараюсь тебе помочь.
Кали подавила гнев. Она знала, что если не расскажет ему все как есть, то простоит здесь еще неизвестно сколько. Тревис был так же упрям, как и она, если не больше.
– Мой… м-м… мой отец застал меня с Гаролдом на конюшне. Мы только целовались, и все! – Она выкрикнула эти слова, желая, чтобы он ей поверил. А вот отец не смог.
– Я тебе верю. – Тревис говорил спокойно и внушительно.
– Знаешь, отец мне тогда не поверил. Он был убежден, что мы позволили себе куда больше или были готовы к тому. Он сказал, что я во всем виновата, что я затащила туда Гаролда и если не одумаюсь, то превращусь в такую же шлюху, как моя мать. – Ее глаза были пусты и обращены в прошлое. – Он обещал проверить, осталась ли я честной девушкой, чего бы это ему ни стоило.
– Что он с тобой сделал? – тихо спросил Тревис.
– Он меня выпорол, – сказала Кали задрожавшим голосом. – Сказал, что должен выбить из меня смертные грехи. – Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – И это меня действительно излечило, я больше не ходила на конюшню ни с Гаролдом и ни с кем другим.
Руки Тревиса скользнули от ее локтей к запястьям. Он крепко вцепился в одно из них и повел ее из дома к конюшне. Спустя какое-то мгновение Кали догадалась о его намерениях и принялась сопротивляться.
– Нет! – кричала она, безуспешно пытаясь освободиться.
– Тебе надо бороться не со мной, а со своими страхами. И тогда ты поймешь, что тебя никто и ничто не сможет обидеть, – убеждал ее Тревис, не обращая внимания на протесты Кали. – Я буду помогать тебе и направлять каждый твой шаг. У тебя больше нет обидчиков, кроме тебя самой, – терпеливо внушал он ей. – Твой отец умер, Кали. А твой бывший муж сейчас далеко, и он тоже не в силах тебя оскорбить.
Кали продолжала упираться и всхлипывать. Она обзывала Тревиса последними словами и, кажется, вовсе не собиралась уступать.
– Мадам, после подобных выражений вам придется вымыть рот с мылом, – мрачно предупредил ее Тревис. Он по-прежнему не отпускал ее и вел к конюшне.
Кали едва дышала от охватившего ее напряжения. Она упиралась на каждом шагу, но Тревис все же втолкнул ее в конюшню. Он прижал Кали к стене и всем телом навалился на нее. Однако он и не пробовал ее ласкать. Несколько минут он слушал ее стоны, плач и отчаянные выкрики. Когда силы покинули ее, она чуть было не упала, но он успел ее подхватить.
– В конюшне держат лошадей, здесь пахнет сеном, тут нет ничего страшного, и тебе нечего бояться, – успокоительно произнес Тревис, взял Кали на руки и отнес в дом.
От усталости она могла лишь обнять его за шею и опустить голову ему на грудь.
– Я хотела возненавидеть тебя за все, что ты сделал. – Кали говорила с придыханием, как будто выталкивая из себя каждое слово. Он уложил ее в постель и укутал одеялом.
– Можешь ненавидеть меня, если хочешь. Я уже говорил, что ты должна смело посмотреть на свои страхи, и тогда они исчезнут, а ты снова станешь самой собой. Женщиной, которую я хочу. – Тревис присел на край кровати, взял ее похолодевшие руки и растер в своих широких ладонях.
– У тебя странный способ общения с женщиной, которая должна тебе позировать.
– Ты же пригрозила мне, что, если я упомяну о книге, ты меня выгонишь. А теперь сама завела о ней разговор, – недоверчиво усмехнулся он.
– Может быть, я тебя все равно выгоню, – пробормотала она.
– Сомневаюсь. Тогда тебе придется готовить кофе по утрам самой.
– Ты прав. Я этого не выдержу, – пробормотала Кали. Ее тело расслабилось, дыхание выровнялось.
Тревис оставался с ней, пока она не забылась глубоким сном. Уходя, он оставил дверь в спальню открытой и не стал гасить свет в холле, чтобы она не проснулась в темноте. Он знал, что услышит, когда Кали поднимется, и тогда придет к ней.
Кали проснулась через несколько часов. Она медленно возвращалась к обычной жизни. Но вскоре у нее разболелась голова, и она вновь попыталась уснуть. Кали повернулась на бок и увидела открытую дверь и полосу света, падающую из холла. Минутой позже в спальне появился Тревис.
– Я вижу, ты проснулась. Не хочешь ли немного поесть? – ласково спросил он.
– Ты не умеешь готовить, – сонно пробурчала она.
– Я могу разогреть суп в микроволновой печи, – заверил Тревис.
– Если только она не взорвется, – пробормотала Кали, села и откинула волосы. Почему– то ей было душно, и она сильно вспотела.
Тревис ненадолго исчез и вернулся с влажной салфеткой. Не слушая возражений Кали, он протер ей лицо и руки.
– А теперь надень халат и спускайся вниз, – посоветовал он.
Кали кивнула головой. Ей нужно было многое ему сказать, но она не знала с чего начать. Не успела она открыть рот, как Тревис вышел.
Кали вымылась, оделась и накинула алый бархатный халат.
Когда она появилась на кухне, Тревис накрывал на стол. Он поставил графин с вином и тарелку с
