– По-твоему, это слова, сказанные в порыве страсти, и не более? – пожала плечами Кали. – Возможно, и не поверил. Вечером я напомню ему о своем решении. Хотя, признаюсь, не уверена, выдержу ли съемки. Ведь я давно не работала.
– Тревис работает не так, как другие фотографы.
Кали вспомнила, как он снимал Элен Дюмон.
– Да, я знаю, – мягко откликнулась она.
– Он обожает тебя. Кали. Для тебя он готов на все.
Кали насмешливо взглянула на нее.
– Ты так говоришь, словно хочешь меня в этом убедить. – Она засмеялась, но тут же осеклась, заметив суровое выражение лица подруги. – Что-то случилось, и вы оба скрываете это от меня. Что? Неприятности с Черил? Я желаю знать! – накинулась она.
Дженни вздохнула и порылась в своей объемистой кожаной сумке.
– Я говорила Тревису, что ему не удастся от тебя это утаить, но ты же знаешь, какой он упрямый. – Она протянула подруге газету.
Кали посмотрела на ее заглавие. Это была типичная желтая газетенка, известная своими скандальными сенсациями. Кали похолодела, увидев фотографии Тревиса, встречающего ее в аэропорту, целующего в гараже, идущего вместе с ней по Портс О'Колл и даже держащего в руке дамское белье в магазине. Она проглотила комок в горле.
Потом она заметила заголовок «Модель Кали Хьюджес в объятиях своего нового любовника, известного фотографа Тревиса Йетса» и прочла первые строки статьи: «Вернулась ли она в Лос-Анджелес насовсем или просто решила немного развлечься? Но главный вопрос в другом: где ее бывший муж Блейн Савадж и ее маленькая дочь?»
– Почему? – прошептала она и вспомнила, как ей показалось, что в магазине за ней кто-то следит.
– Кали, Тревис пришел от этого в ярость. – Дженни наклонилась и взяла ее за руку, холодную как лед. – Сегодня он звонил в газету и обещал расправиться с редактором и фотографом.
Кали чуть было не расплакалась:
– Мы оба знаем, что этим ничего не добьешься. Теперь мне придется уехать назад в Виргинию.
– Перестань, Кали. Мы знакомы с тобой тысячу лет. Ты вовсе не такая трусиха, – возразила ей Дженни.
– Почему он не сказал мне об этом? Почему он послал тебя, а сам решил остаться в стороне? – Она отшвырнула газету.
– Потому что он подумал, что ты предпочтешь услышать скверную новость от женщины, – успокоительно произнесла Дженни. – Плюс к тому, он боялся, что ты начнешь плакать, а когда дело доходит до слез, Тревис абсолютно беспомощен. Я как-то прищемила палец о ящик стола, и он просто вышел из себя, умоляя меня не плакать. Даже обещал повысить мне оклад. – Дженни надеялась разрядить атмосферу этой шуткой. – Пойми, Кали, завтра в газете напишут о чем-нибудь еще, а про тебя забудут. И вообще все сплетни быстро устаревают. Ты же знаешь, в этом городе привыкли жить одним днем.
Кали попыталась трезво и без эмоций обдумать случившееся.
– Ты права, – наконец согласилась она. – Скоро про меня забудут. И Тревис тоже прав: уезжать и прятаться мне больше незачем. Я сумею выстоять и буду бороться. Сейчас мне тем более надо начать позировать для его книги.
– Ты не собираешься снова стать фотомоделью? – спросила ее Дженни.
Кали покачала головой:
– Нет, я уже слишком стара для этого, да и вряд ли мне это снова понравится. Знаешь, я с удовольствием писала «Человеческие слабости». Я хочу поговорить с Малкольмом. Пусть он познакомит меня с литературным агентом.
Я готова отдать свою рукопись и узнать, годится ли она для печати. Интересно, вдруг у меня обнаружился литературный талант?
Дженни подняла чашку и молча отсалютовала ей.
– Только подумать, я в свое время чуть не отговорила Тревиса от встречи с тобой. Ты не знаешь, как я рада, что не помешала этому упрямцу разыскать тебя.
Кали улыбнулась.
– И я тоже. – Она поняла: пора колебаний миновала, и Тревис должен поверить – ей действительно хочется ему позировать.
Кали даже не подозревала, что большую часть дня Тревис звонил в Европу и пытался выяснить, продвинулись ли поиски девочки.
Он возвращался домой с тревожным чувством, не зная, как Кали восприняла публикацию в газете, и был приятно удивлен ее приветливым видом и вкусным обедом, приготовленным ею. Еще больше он удивился, когда Кали сама предложила ему позировать. Он решил не терять время и обещал сделать все снимки за несколько дней, чтобы она, не дай Бог, не передумала. Весь вечер Тревис ждал, когда Кали заговорит о злополучной статье, но она так ничего и не сказала. Он чувствовал, что поступил правильно, поручив Дженни показать ей газету. Неизвестно, как бы отреагировала Кали, прочитав статью в одиночестве.
Ночью она была с ним такой же ненасытно-страстной, как и всегда. Он крепко прижимал ее к себе, словно боясь потерять. Тревис надеялся, что впечатление от статьи скоро померкнет и Кали сможет зажить нормальной жизнью. Она полностью это заслужила, и он был уверен, что так оно и будет.
Они условились, что съемки пройдут у него в студии. Но в назначенный день Кали проснулась нервной и испуганной. Она отказалась завтракать и заперлась в ванной комнате. Кали долго стояла перед зеркалом, сжимая в руке щетку для волос. Собственное лицо с каждой минутой внушало ей все большую ненависть. Она швырнула в раковину щетку и вернулась в спальню, где одевался Тревис.
– Я этого не выдержу, – коротко заявила она.
– Интересно, почему? – Ей показалось, что Тревис как-то слишком спокоен.
– Я делаю это не для себя, а ради тебя, вот в чем ошибка! – Она заговорила тонким голосом, который в любую минуту мог сорваться на визг. – Ты с самого начала пытался изменить мою жизнь, а я была дурой, что тебе это позволяла, как в прошлом позволяла Блейну ломать себя ради него.
Услышав подобные обвинения, Тревис оцепенел. Его лицо помрачнело, он недоуменно поглядел на Кали и заметил ее мертвенную бледность.
– Я не смогу это сделать! – почти беззвучно прошептала она.
Тревис не сдвинулся с места и скрестил руки на груди.
– Мы сами не знаем, на что способны, а ты очень сильная женщина. Кали. Тебе нужно окончательно понять – причина твоих страданий не в том, что ты была фотомоделью, а в твоем бывшем муже. Я подожду тебя в «берлоге».
– Я ненавижу тебя за то, что ты меня уговорил, – выкрикнула она ему вслед.
Тревис остановился и обернулся. Теперь его темные глаза были печальны, и в них не улавливалось ни капли злобы.
– Можешь ненавидеть меня сколько угодно, если тебе от этого легче, – сказал он и удалился.
Из глаз Кали хлынули слезы, и она даже не старалась хоть как-то сдержать себя. Она знала, что в ней нет ни капли ненависти к Тревису, но ей хотелось обвинить кого-то за то, что с утра ей так плохо, и он невольно стал козлом отпущения. Она снова отправилась в ванную.
Тревис сидел на диване и читал журнал, когда Кали появилась в комнате. Он взглянул на нее, не говоря ни слова, встал, вышел из дома и двинулся к машине. По дороге в город они молчали. Он провел ее в гримерную, а сам отправился в свой кабинет, рассудив, что ей стоит перед съемками немного побыть без него. Его присутствие не будет отвлекать ее, и она сможет как следует настроиться и подготовиться к съемкам.
Кали не смогла скрыть радостного удивления, увидев в студии гримера Ларри и парикмахера Карен, с которыми постоянно работала в прошлом. Она сразу успокоилась при виде знакомых лиц и, пока они занимались ею, оживленно болтала, вспоминая общих друзей и коллег. Но когда ее провели в большую студию с множеством камер и юпитеров, ее нервы не выдержали. Кали бросилась обратно в гримерную и с грохотом захлопнула дверь.
