— У меня нет другого выхода.
— Единый бог говорит, что дает избавление от любого соблазна.
— Я не верю в твоего бога, Дрейк.
— Истина не зависит от того, веришь или нет.
Логан медленно покачал головой, точно истощенный медведь, пробудившийся от зимней спячки.
— Брак с Тэрой не соблазн. Мой отец женился на прелестной злодейке, и я видел, что с ним сталось.
— Урок, который хорошо бы усвоить. Разница в том, что твоя мать и близко не обладала такой разрушительной силой.
Глаза Логана сверкнули: медведь, медленно поднимающий голову, чтобы возвыситься над всеми.
— Если существует выход, который нас не уничтожит, так скажи! Я не хочу жениться…
— Я не говорил, что брак — это соблазн.
— Тогда что соблазн?
— Власть! — Граф Дрейк стукнул тростью.
— Черт возьми, дружище! Либо я на ней женюсь, либо мы все обречены. Думаешь, я не просчитал, как получить большинство тех людей? Ничего подобного! Я мог взять с собой почти две трети и покинуть лагерь. После чего еще треть сложит здесь головы. Мне что, просить тысячи умереть, чтобы я избежал дурного брака? Ты этого хочешь?
— Нет, Логан. — Граф Дрейк оперся на трость, словно не мог обойтись без ее поддержки. — Вопрос в том, можешь ли ты быть достойным королем рядом с такой королевой? Сегодня Тэру Грэзин захватили врасплох. Ты поймал ее в минуту слабости. Больше такого не случится.
— Что ж. Спасибо за иллюстрацию мрачного будущего, которое меня ждет, — ответил Логан. — Если ты не в силах помочь мне его избежать, то помоги хотя бы одеться.
— Мой король, — сказал граф Дрейк, — иногда, чтобы выбраться из Дыры, лучше сидеть на месте.
— Убирайся! — рявкнул Логан.
Граф Дрейк печально поклонился и вышел из шатра.
Логан взял венец и надел на голову. Мамочка К. позаботилась о том, чтобы он выглядел королем. Его побрили и постригли, умастили маслами и украсили мехами. Одели в отличную темно-серую тунику и плащ, отороченный белой венецианской парчой. Логан стал совершеннолетним буквально перед самым штурмом замка, но забыл выбрать себе символ. Теперь он видел, что Мамочка К. сделала за него и это. Белый кречет Джайров на черном фоне. Только у его кречета на лапах болтались разорванные цепи, а фоном служил черный круг, напоминавший о Дыре. Крылья птицы были расправлены. Символ что надо. Отец бы гордился.
«Как бы ты поступил, отец?»
Отец женился еще юношей. Женился, чтобы спасти семью. Сделал бы он еще раз то же самое, памятуя о прошлом?
Полог шатра откинулся, и вошла Мамочка К. Она взглянула на Логана с легким, но искренним сочувствием. Где ей понять? Разве знает она, что такое любовь? По ней, так выбор очевиден. Жениться на Тэре, потом разбираться с проблемами. На его месте она занялась бы интригами и манипуляциями. Дошло бы дело — и покончила бы с Тэрой.
— Пора, — сказала Мамочка К.
— Символ безупречен, — похвалил Логан. — Спасибо.
— Обратил внимание на крылья? — спросила она. — Кончики выходят за круг, ваше величество. Кречет всегда будет парить свободно.
Они вместе взошли на круглый, размером почти с Дыру помост. Круг, символ идеальной, вечной и нерушимой природы супружества. Ощущая на себе тысячи взглядов, Логан поднимался, чтобы занять место в центре. Сердце вдруг екнуло. Он словно очутился в замкнутом пространстве, его стало подташнивать. Логан вспомнил, как старался вытянуться над Дырой, да подальше. Ради чего? Ради куска хлеба пополам с мочой, которым в другое время не стал бы кормить даже животных.
Заиграла музыка, и его хлеб пополам с мочой изящно ступил на помост.
Отчасти Логан был голоден до нее, хотел ненасытно, как еду в Дыре. В последние три месяца, озабоченный только тем, как бы выжить, он так ослаб и отощал, что едва ли думал о сексе. Хотя перед Дырой едва ли думал о чем-то другом, кроме секса. Теперь, на свободе, силы прибывали, и прежний Логан возвращался. Тэра Грэзин была высокой и гибкой. С почти мальчишескими формами, зато очень женственной улыбкой. Она и двигалась как женщина, которая знает, что любят мужчины. И знает, что у нее это есть. Изголодавшийся Логан сгорал от желания.
Буханка с мочой всегда была на вид аппетитна — пока не откусишь. Но она, по крайней мере, насыщала, и неважно, что ты чувствовал потом. Что ж, зато теперь у него будет секс. Ей-богу, уже двадцать один год — и все еще девственник.
Ирония мысли заставила его мрачно улыбнуться. Тэра заметила и улыбнулась в ответ. Выглядела она потрясающе. Волосы уложены в нечто затейливое. Интересно, подумалось Логану, сколько портных, браня друг друга два последних часа, ухитрились переделать одно из ее платьев в подвенечное? Ушитый до стройной фигурки Тэры наряд был традиционного зеленого цвета, символа богатства и новой жизни. С витиеватыми завязками на спине и длинным разрезом юбки — явно не по обычаю, зато соблазнительным. Довершала ансамбль элегантная вуаль, символ целомудрия, идеально сочетавшаяся с платьем, если уж не с женщиной, на которую платье было надето.
«Что ж. Секса будет, сколько захочу, если ее репутация хоть в малой степени заслуженна».
Мысль теплой струей ударила в живот. Нет, о репутации лучше не думать.
Что бы он ни чувствовал, Тэра Грэзин осуществила то, что казалось невозможным. Она и сексуальна, и в то же время царственна. Для нее все это власть, которую давали положение, личность или тело, средства навязать свою волю.
Власть. Граф Дрейк сказал, что это и есть искушение.
Тэра встала рядом и застенчиво взяла его за руку. Народ возликовал. Взяла точь-в-точь как Дженин Гандер, когда ее отец объявил об их женитьбе. Логан сглотнул подступившую к горлу тошноту. Дженин вела себя искренне. Тэра была на том званом обеде и видела, что делала Дженин и как это одобряли люди. Она сознательно подражала Дженин.
— Расслабься, — шепнула Тэра. — До исполнения всех твоих желаний осталось пять минут.
«Тэра, ты просто дура, если этому веришь».
Логан изобразил улыбку на лице и повелел телу расслабиться. Нет, это не то, что он выбрал бы по собственной воле. Однако он сумеет все изменить. Сможет победить Урсуула. Искоренить Са'каге. Отменить плохие законы. Он сможет…
Вот оно. То, что имел в виду граф Дрейк. Искушение властью. Логан мысленно перевернул свои амбиции вверх тормашками. Это не для меня, говорил он себе, а для людей. А не лукавит ли он? Логану понравилось отдать приказ о казни Горхи; понравилось, как он выпроводил за порог графа. Логан требовал, и все свершалось на глазах. Люди подчинялись. Он так долго был беспомощен в Дыре, что мысль «никогда ни от кого не зависеть» звучала медом на устах.
«Отлично, граф Дрейк, я понимаю. И где же теперь выход?»
Слишком поздно. По правую руку стоял гекатонарх в богатых одеждах: сто цветов для ста богов. По левую — человек в простом коричневом плаще, патриарх единого бога. Герцог Уэссерос занял место посередине. Тэра проследила, чтобы церемония носила тройственный смысл. Овации зазвучали крещендо, когда пятнадцать тысяч людей взревели до хрипоты — ради пары, которая их спасет.
— Могу я обратиться к людям с речью? — спросил Логан.
— Исключено, — отрезала Тэра. — Что еще за уловка?
— Это не уловка. Я просто хочу говорить с теми, кто за нас прольет кровь или сложит голову. У меня такой возможности еще не было.
— Ты задумал настроить их против меня, — сказала Тэра.
— Как насчет того, — рассудил герцог Уэссерос, — чтобы Логан поклялся не говорить о тебе ничего плохого? Если обмолвится, я выйду и остановлю его. Это приемлемо, мой господин?
