когда он сумеет использовать
Для чего? Ради чего тренироваться?
От этой мысли ночной воздух с трех рек стал прогорклым. Чувство свободы рассеялось как туман. Он тренировался впустую. Тренировался, потому что не мог лежать рядом с Эленой, наедине со своими мыслями, эмоциями и похотью, враждующими между собой. Ему то хотелось разорвать на Элене одежды и взять ее грубо, то встряхнуть и обругать. Кайлара страшил такой накал чувств, то, как они перехлестывали через край. Какая уж тут любовь. От одной мысли становилось не по себе.
Кайлар перепрыгнул еще один большой пролет с парочкой внизу, шедшей рука об руку. Услышал их удивленные возгласы (что-то пролетело над нами?), громко рассмеялся, и все мысли растворились в пьянящем коктейле действа, движения и свободы.
Незаметно проходя мимо мелкой шайки, которая ждала в засаде, не завернет ли в их переулок какой- нибудь пьяница, Кайлар ожил окончательно. Сейчас ему не требовались скрытые возможности. Все чувства настроены и отточены, все фибры тела и души наготове — если бандиты его заметят, он использует силу, прыгнет, атакует, убежит, спрячется, нырнет. Да что угодно. Крадясь за бандитом, державшим в одной руке нож, а в другой — винный мех, он почуял его запах. Кайлару приходилось дышать с ним в такт, чтобы не услышал, выверять каждый шаг, наблюдать за сменой бликов, когда луна то исчезала в облаках, то появлялась вновь. Он внимательно смотрел за лицами всех четверых юнцов, пока те шутили, болтали и передавали по кругу трубку с дурманом.
— Эй, заткнитесь! — сказал ближайший к Кайлару парень. — Если, идиоты, будете все время болтать, нам никто не попадется.
Остальные примолкли. Взгляд бандита скользнул прямо над Кайларом, и тот едва не охнул, увидев его глаза. Что-то в них было. Что-то темное. Отчего где-то в глубине души шевельнулось раздражение.
Из таверны в конце переулка нетвердо шагнул человек. Прислонился к стене, затем повернулся и побрел к засаде.
«Что я делаю? — Кайлар осознал, что у него нет даже плана. — Я сошел с ума. Отсюда надо убираться».
Он не нарушил слова, данного Элене. Пока еще. В конце концов, не выходить из дома по ночам — такого никогда не обещал. Он поклялся не убивать.
Надо уходить. Прямо сейчас. Если пьяного начнут избивать, он не знает, что будет делать. Или, вернее, знает точно.
Из пор радужной масляной пленкой засочился ка'кари. Он мгновенно покрыл черным кожу вместе с одеждой, скрыв Кайлара целиком.
Один из хулиганов по другую сторону переулка нахмурился и открыл рот, но передумал и покачал головой, убежденный, что почудилось.
Кайлар прыгнул вверх на пять футов и схватился за край крыши. Подтянулся и бросился бежать. А когда услышал крик — не дубинкой ли ударили по телу? — не остановился. И не оглянулся.
Четыре квартала пролетели одним махом. Кайлар все еще убегал, направляясь к дому тетушки Меа, когда заметил девушку, которую преследовали три негодяя.
Какого черта она здесь делает так поздно? В этой части города любой обязан знать, как неразумно для девушки — конечно же, прелестной и золотоволосой — гулять в одиночку.
Златовласка бросила взгляд через плечо, и Кайлар увидел заплаканное лицо. Чудесно. Какая-то глупая и нервная девчонка, которой именно сейчас вздумалось глупить и нервничать.
Он остановился.
«Проклятье! Ты не можешь спасти весь мир, Кайлар. Ведь ты не настоящий ночной ангел, а всего лишь тень. Тени ничего не могут трогать».
Кайлар снова выругался, и громко. На улице внизу все четверо персонажей этой маленькой мелодрамы глянули вверх, на крышу, но, конечно же, ничего не увидели. Не заметили и то, как он спрыгнул и последовал за ними.
Если девчонку поймают, придется их убить. Ведь чтобы ее защитить, так или иначе придется сделать им больно. Отдубасить невидимкой? И пусть распространяют слухи? Рано и поздно кто-нибудь сложит два и два, и все полетит к чертям. Нет уж. Если поймают и придется нарушить клятву Элене, он пойдет до конца. Остается одно: устроить так, чтобы негодяи не догнали девушку.
Златовласку наконец-то посетила первая за всю ночь здравая мысль — девушка побежала. Преследователи разделились и рванули за ней. Кайлар снял со спины меч Возмездия, пока в ножнах. Соизмеряя шаг, побежал за одним из негодяев и зачехленным мечом ударил его сзади по ноге. Юнец с размаху грохнулся оземь, и его напарник едва успел бросить взгляд через плечо, как сам встретился с землей.
Оба чертыхнулись, но ума им явно не хватало. Они вскочили, бросились в погоню и очень скоро снова полетели наземь. На сей раз Кайлар сделал одному подножку и столкнул их между собой. Негодяи покатились клубком, послышалась ругань, и они принялись награждать друг друга тумаками. Когда же наконец поднялись, девчонки и след простыл.
Кайлар потерял из виду и ее, и последнего бандита. Он прыгнул на крышу и помчался за девочкой. На бегу расстался с невидимостью, чтобы весь
Затем Кайлар увидел и последнего бандита, который собирался перерезать ей дорогу. Времени не оставалось. Кайлар был все еще в квартале от них. Он рванулся к краю здания и прыгнул над Златовлаской, налету выхватывая меч Возмездия. Затем приземлился в узком переулке, прямо перед бандитом.
Парень вытащил нож, и в темном омуте его глаз Кайлар увидел глубокую, бессмысленную ненависть. И пренебрежение. Этот человек убивал раньше и собирался убить Златовласку именно сегодня. Кайлар не ведал, откуда ему стало это ясно, но знал наверняка. И видя тьму, что требовала смерти, вдруг понял, что видел ее раньше. Видел в глазах принца Урсуула. Тогда он решил, что, должно быть, показалось.
Удивленный бандит и ночной ангел взирали друг на друга. На мгновение повисла тишина.
— Мама! Папа! — крикнула девочка, пробежав переулок.
Бандит бросился вперед, и меч Возмездия молнией ударил его в солнечное сплетение, пригвоздив к стене.
За углом распахнулась дверь, и плачущую навзрыд Златовласку проводили в дом. Девочка сквозь слезы извинялась и умоляла ее простить. Кайлар сделал вывод, что она повздорила с родителями из-за пустяков, о которых уже никто не помнил, и в горячности хлопнула дверью.
Бандит судорожно дернулся. Он силился вздохнуть, но не мог, поскольку меч сломал ребра и они уперлись в диафрагму. Ноги безвольно болтались. Должно быть, Кайлар перебил позвоночник, и бандит давно бы упал, если бы не меч.
Парень был уже мертв, он просто этого еще не понял.
«Что я наделал, черт возьми?»
Кайлар выдернул меч Возмездия, и бандит рухнул на землю. Кайлар хладнокровно вонзил меч в сердце. Теперь он скомпрометирован. Оставлять здесь тело нельзя — это непрофессионально: его найдут, и хрупкое счастье за окнами этого дома вмиг разрушится. На стене осталось немного крови. Кайлар промокнул ее плащом убитого и замазал грязью.
В доме царили радость и согласие. Мать подала на стол чайник оотая и квохтала о том, как они переживали за дочь. Девочка рассказывала, как ее преследовали, а она, испугавшись до смерти, бежала и что-то заставило попадать всех бандитов.
Кайлар ощутил прилив гордости, на смену которой пришло недовольство оттого, что слишком все было слащаво и по-домашнему.
Впрочем, это не недовольство. Кайлар был взволнован. Взволнован и одинок до глубины души. Перед ним закрыли дверь, оставили на улице одного, рядом с мертвым. Он присыпал грязью кровь на земле и тряпками заткнул раны в трупе.
— Слава богу, — облегченно вздохнула мать. — Мы с отцом все время за тебя молились.
