— Теперь я являюсь регентом, и кровь отца, которой я запятнал руки, дает мне право устроить испытание человеку, претендующему на престол, — продолжил Хидео Мицуруги. — Прошу вас, досточтимый Лантано, покажите нам Кьюр'келестос.
В этот момент послышался треск рвущейся ткани, и все присутствующие, вскочив с мест, устремили взоры в дальний конец палатки. Кто-то сверху донизу разрезал острым ножом брезент. Все маги, как мужчины, так и женщины, мгновенно призвали на помощь
В прорехе показалась чья-то рука и приветливо помахала присутствующим.
— Прошу прощения, — раздался с улицы низкий мужской голос. — Если я осмелюсь зайти, меня не насадят на вертел, как цыпленка?
Не дожидаясь ответа, незнакомец проник в палатку.
У нежданного гостя были белые, как снег, волосы с черными кончиками и смуглая кожа. Обнаженную мускулистую грудь закрывал богатый плащ, из-под которого виднелись свободные белые штаны. Массивная золотая корона сидела на челе как влитая.
— Солон?! — изумился Фейр.
— Солоном я остаюсь только для тебя, мой друг, — улыбнулся гость. — Для всех остальных я — Солонариван Тофьюсин, король Сета, можно сказать император, хотя, с тех пор как мы лишились всех колоний, титул звучит слишком вычурно. Еще раз прошу прощения за вторжение, но вход в палатку охраняют двадцать тысяч са'кьюраев. Ваше величество, король Джайр, я привел в ваше распоряжение тысячу воинов. С нами вместе пришли также пять кораблей, но сегодня утром кто-то устроил потоп, и сейчас у меня осталось только два. Хорошо еще, что нет потерь среди людей. Уважаемые сестры, если нам удастся выбраться из этой переделки живыми, я потребую у Часовни возмещения ущерба. Фейр, дружище, похоже, ты попал в компанию благородных людей из высших слоев общества. А вы, должно быть, сестра Ариэль? Вы стали легендой при жизни. А это, конечно, Ви Совари. Как мне и говорили, пышет здоровьем и блистает красотой. Я так много о вас слышал.
— Вот трепло! — выругалась Ви.
Среди сидящих за столом людей послышались удивленные возгласы, а сестра Ариэль прижала руки к вискам, словно страдала от головной боли.
— Видимо, все, что я слышал, — чистая правда, — предположил Солон.
Солон вел себя странно. Прежде он никогда не болтал попусту, а сейчас тараторил так быстро, что, даже если бы кто и сообразил, что сказать, не смог бы вставить ни словечка.
— Должен вам сообщить, что по пути сюда встретил весьма сурового лэ'нотского господина, который не скупился на красочные выражения в адрес упомянутых са'кьюраев за то, что те воспрепятствовали его намерению присоединиться к вашей компании. Впрочем, сам я стою перед вами, в ущерб интересам моего королевства и, что еще хуже, семейной жизни. Несколько недель я как неприкаянный бродил по Уайтклиффскому дворцу, умоляя супругу отпустить меня к вам. Да-да, женатые мужчины наивно воображают себя хозяевами замков и всех богатств, что там имеются, но всем известно, что хозяйка в спальне является повелительницей господина. Впрочем, несмотря на все препоны, я здесь, с вами, и должен сообщить о главной цели моего визита, которую можно сравнить с самым драгоценным камнем в короне. Лантано Гаруваши, для меня большая честь встретиться с тобой.
Солон сделал несколько шагов в сторону са'кьюрая и протянул ему руку.
— Не имею привычки жать руку рабам, — заявил Лантано Гаруваши.
Хидео Мицуруги сдавленно хихикнул, все остальные хранили молчание.
Неожиданно Солон перестал суетиться. Своей болтовней он хотел привлечь внимание Лантано Гаруваши и, когда это удалось, успокоился.
— Мне думается, человеку, рожденному для железного клинка, негоже пренебрегать дружбой королей, — снова обратился он к са'кьюраю.
В комнате повисла мертвая тишина. Никто прежде не осмеливался говорить с Лантано Гаруваши подобным образом.
— Когда требуется пролить чью-то кровь, ты не имеешь соперников, Лантано Гаруваши, — продолжил Солон. — Случись тебе умереть сегодня, и после тебя останется только море крови. Не лучше ли оставить после себя другое наследство и пролить кровь, чтобы потушить пожар войны? Руки мясника не превратятся в руки плотника, и, как брат-король, я в последний раз тебя спрашиваю: принимаешь ли ты руку дружбы?
Солон по-прежнему стоял с вытянутой рукой.
Нелепо обращаться с подобным предложением к обреченному на гибель человеку. Фейр думал, что Гаруваши плюнет Солону в лицо. Вместо этого са'кьюрай поднялся с места и сказал:
— Да будет между нами мир, — и пожал Солону руку.
Фейр стоял рядом с обоими мужчинами, загораживая их своей мощной фигурой от сидящих за столом людей. Маг вдруг заметил смятение в глазах Лантано Гаруваши. Они с Солоном разжали руки, са'кьюрай прижал к ладони палец, словно желая что-то спрятать от посторонних глаз, и Фейр вдруг все понял. Великий Боже! «Великий красный даст дракону сердце и голову». Он-то думал, что речь идет о красном рубине. Конечно, так оно и есть, но в пророчестве также говорится о великом красном маге, Солоне.
Гаруваши выхватил меч из ножен и со стуком положил на стол.
На головке эфеса горел изумительной красоты рубин удивительного красного цвета. Он купался в бездонном океане магии, хотя Фейр не насытил его никакими заклинаниями. На митриловом клинке нанесен такой же рисунок из желобков, что и на изогнутом стальном клинке. Желобки сверкают, подобно бриллиантам, и искрятся, а потом становятся прозрачными, что позволяет проследить весь путь к самому сердцу магии, скрытой в клинке. Присутствующие в палатке люди видели, как два дракона выдохнули огонь, и сияющая рябь угасла и стала полупрозрачной, и только широкой полосой, от эфеса до острия, горело пламя, обжигая лицо Фейра своим жаром.
Фейр превзошел самого себя. Он был отменным кузнецом, но никогда не думал, что способен творить такие чудеса. Охваченный благоговейным трепетом, он повернулся к Солону, и очередной король из династии Тофьюсинов ответил ему улыбкой.
— Назовите меня самозванцем или признайте королем, — потребовал Лантано Гаруваши, и если его голос слегка дрожал от удивления, никто из присутствующих того не заметил.
У Хидео Мицуруги отвисла челюсть. Он с трудом выдавил:
— Лантано Гаруваши, провозглашаю тебя…
— Мой господин! — прервал его речь придворный маг.
— Мои предки ждали этого дня многие столетия. Ждали и боялись, — продолжил Хидео Мицуруги. — И больше всех боялся регент. Трон не раз пытались захватить самозванцы, именно поэтому регент подвергает всех испытанию своим мечом. Прошу прощения, досточтимый Лантано, но это моя обязанность. — Он вынул из ножен инкрустированный рубинами клинок и резко повернул головку эфеса. Раздался щелчок, и регент снял половину эфеса. Внутри находился тонкий свиток, охраняемый магическими силами. Мицуруги начал дрожащими губами читать слова, написанные на древнем языке:
— «Лантано Гаруваши изгонит пламя из клинка».
Гаруваши взял в руки меч, и пламя погасло. Интересно, как это ему удалось? — удивился Фейр.
— Мне нужна свеча, — попросил Мицуруги, и сразу же кто-то пододвинул к нему через стол свечу.
Взяв свечу в руки, Хидео поднес ее к клинку.
От страха у Фейра перехватило дыхание. Мицуруги поднес свечу именно к тому месту, где стояло клеймо Фейра, свидетельство его тщеславия. Два скрещенных боевых молота выделялись на металле.
Мицуруги шумно вздохнул, а у Фейра едва не остановилось сердце.
— Это скрещенные боевые молоты Орена Рейзина, — объявил Мицуруги, — а лежащий передо мной клинок — настоящий Кьюр'келестос. Лантано Гаруваши, ты являешься утраченным королем Кьюры, и все са'кьюрай поднимутся по твоему слову.
Значит, меч подлинный, не подделка. Именно те особенности, что отличают его от Кьюроха, убедили регента в том, что изготовленный Фейром клинок и есть настоящий Кьюр'келестос. Маг почувствовал, как
