скрежетом передвинулись, встав на нужные места.
Прежде чем зайти в тронный зал, он забежал в барак евнухов. Хоппер не хотел открывать дверь, и Дориану пришлось ее выбить. Он торопливо извинился перед наложницами, а те не сводили с Дориана изумленных взглядов. Он кого-то напоминал, но кого именно — они не могли понять. Хоппер узнал его первым и упал перед Дорианом ниц.
— Хоппер, черт бы тебя побрал, у нас нет времени на церемонии! Ступай в покои короля-бога и принеси самую роскошную одежду, которую найдешь. А вы, девушки, оденьте соответствующим образом Дженин. А потом мне понадобятся две или три наложницы, которые встанут рядом с троном как украшение. Дело опасное, а потому добровольное. Если найдутся желающие, они должны быть готовы через пять минут.
— Я не хочу с тобой расставаться, — умоляющим голосом произнесла Дженин, когда он направился к выходу.
— Придется, ведь так нужно для дела, — ответил Дориан.
Она собралась было возразить, потом согласно кивнула, и Дориан выбежал из комнаты.
Он отправился не в тронный зал, а в спальни сводных братьев, где повсюду валялись мертвые тела. Этелинги сразу поняли, что для них означает смерть короля. Обыскивая спальни, Дориан несколько раз наткнулся на детей, прятавшихся под кроватями или в шкафах для одежды. Убивать он их не стал. Дориан искал усилители магии и нашел их в одной из комнат. Старшие этелинги старались собрать или создать как можно больше магических жезлов, понимая, что в один прекрасный день именно они решат вопрос жизни и смерти. Собрав жезлы в охапку, Дориан побежал в тронный зал.
Его встретило жуткое зрелище. Совсем недавно тронный зал стал местом смертельной схватки. Двадцать мертвых этелингов и два вюрдмайстера валялись на полу, утопая в смрадном запахе смерти. Два юноши еще дышали, но их раны были смертельными, и здесь не помог бы даже вир. Дориан просто заставил их сердца остановиться, а сам занял трон, возвышающийся над трупами, запахом горелого мяса и волос и медным привкусом крови. Все собранные магические жезлы не могли ему помочь и стали грудой бесполезного хлама. Правда, еще остается немного волшебной силы. Если Дориан сейчас воспользуется ею, чтобы выстоять в схватке с вюрдмайстерами, то неизбежно погибнет. А они вот-вот придут в тронный зал.
Дженин вместе с Хоппером и двумя молодыми наложницами вбежали в зал. Хоппер двигался так же неловко и смешно, как и его тезка кузнечик.
— Ты неотразима в этом наряде, — похвалил он Дженин. На девушку надели зеленое шелковое платье и украшения с изумрудами. — Дамы, — обратился он к наложницам, — ваша смелость и преданность не останутся без внимания.
— Они идут по мосту, — сообщил Хоппер и протянул Дориану великолепное одеяние Гэрота Урсуула.
Наложницы быстро сняли с него лохмотья и облачили в королевские одежды.
Дориан подумал о майстерах и вюрдмайстерах. Они так торопятся в тронный зал. А что, если им придет в голову замедлить шаг и прочесть по останкам, что здесь происходило? И что они думают об обвале Лаксбриджа? С этими мыслями Дориан надел на шею тяжелые золотые цепи, указывающие на его высокий сан.
— Ты станешь здесь, а ты — вон там, — обратился он к наложницам. — Дженин, сядешь возле трона. К сожалению, кресла здесь нет. Хоппер, стой у двери на случай, если понадобишься.
Дориан уселся на огромный трон, высеченный из оникса, и, положив руки на волнистые поручни, почувствовал связь со всей Цитаделью, но больше всего с ее сердцем, которое сейчас пустовало и где должна находиться Хали. Дориан поблагодарил Всевышнего, что ее сейчас там нет. В противном случае ему вряд ли бы удалось уцелеть. Он чувствовал, как майстеры подходят к огромным воротам, и с помощью трона, который сделал Цитадель одной из частей его тела, с грохотом их распахнул.
Майстеры и вюрдмайстеры в нерешительности остановились. Их было несколько сотен. Они, несомненно, поняли, что произошло во время резни, устроенной этелингами, и чувствовали непринужденное величие человека, восседавшего на троне. Большинство колдунов предполагали увидеть на этом месте Пэрика, и от неожиданности у некоторых отвисли челюсти. А другие уже прочли вир и знали, что он мертв, но, как обычно, не спешили поделиться знаниями с коллегами в надежде, что впоследствии сумеют усилить свое влияние.
— Входите, — приказал Дориан достаточно громко, чтобы все услышали, но не повышая голос до крика, что стало бы свидетельством его неуверенности.
Вюрдмайстеров не запугаешь простым заклинанием, а если попробовать навязать его силой, это вызовет подозрения. Тем, кто умел прочесть, что произошло во время драки этелингов, Дориан дал возможность это сделать. Он позволил им осмотреть зал и находящихся здесь женщин, почувствовать магию и даже изучить фигуру Хоппера. Пусть смотрят на самого Дориана, и те, кто его помнят, замрут в изумлении, а потом станут тихонько рассказывать остальным, кто он на самом деле. Дориан — наследник, воскресший из мертвых, мятежник и бунтовщик, стертый с лица земли. Он терпеливо ждал, вспоминая времена, когда отец учил его управлять людьми.
Как-то раз они проходили по пшеничному полю.
— Как тебе удается держать в руках такой честолюбивый народ? — спросил он у отца.
Гэрот Урсуул ничего не ответил, а только указал на пшеничный колос, возвышающийся надо всеми остальными, и оторвал ему головку.
Стоящие перед ним люди из поколения в поколение проходили через эту процедуру. Молчание затягивалось, прошло десять секунд, двадцать, минута — никто не произнес ни слова. Дориан терпеливо ждал. Вот он заметил молодого вюрдмайстера, которому не терпелось высказаться. Призвав вир, Дориан швырнул в юношу магический жезл.
В тронном зале взметнулись в воздух две сотни защит. Жезл, усиливающий действие магии, ударился о защиту молодого чародея и упал на пол. Дориан смерил присутствующих снисходительным взглядом, и майстеры стали медленно убирать свои защиты. Молодой вюрдмайстер, который собирался вступить в спор с Дорианом, со смущенным видом бросился вперед и подхватил упавший жезл. Тогда Дориан швырнул еще один жезл женщине-майстеру, которая стояла справа, и она поймала его на лету. Он бросал и бросал жезлы, пока не осталось ни одного.
Конечно, жезлов на всех не хватило, хотя Дориан не пожалел даже своего. Самое главное, он ясно продемонстрировал свои намерения: король не станет вооружать тех, кого считает врагами.
Дориан поднял вир на поверхность кожи, и он покрыл не только руки, но и обрамил лицо, разрывая кожу на голове и образуя вокруг нее живую корону. Вир прорывался наружу, причиняя неимоверную боль, а еще он пробивался по каналам власти и могущества, которые Дориан отключил много лет назад. Теперь он снова стал могущественным и вызывает у людей священный трепет.
— Некоторые из вас узнали меня. Я Дориан, первородное семя, первый этелинг, победитель во всех состязаниях, первый, кто завершил свой уурдтан, перворожденный сын Гэрота Урсуула.
— Дориан мертв, — возразил один из молодых майстеров в толпе.
— Да, он мертв, — согласился Дориан. — Вы читали хроники. Дориан погиб двенадцать лет назад. А сейчас погиб и Пэрик, а также и Дрэф. Тави, Джурик, Ривик, Дьюрон и Хесдел, и Рокуин, и Поррик, Гуэсси и Уэрисс, Джуламон и Вик — все они мертвы. Все, кто хотел оспорить мое право на престол, погибли, и теперь каждый из вас может сделать свой выбор. Ответьте, намерены ли вы тоже оспорить мое право на престол или предпочтете выловить всех моих врагов и доставить их сюда?
Лицо Дориана сохраняло бесстрастное выражение. А что остается делать, если хочешь жить?
Дориана мучил вопрос: а понимают ли все собравшиеся здесь люди хрупкость его положения? Им не потребуется много силы, чтобы уничтожить новоиспеченного претендента на престол. Достаточно одной презрительной усмешки — и он пропал.
К счастью, их годами учили жить в смирении и никогда не насмехаться над властью, пусть даже презираемой. Время тянулось бесконечно долго, но вот один из юношей упал на колени перед новым королем-богом, и все остальные торопливо последовали его примеру, стараясь не оказаться в последних
