решения не изменит.
Кайлару остается либо повиноваться и впредь выполнять все распоряжения Логана, либо ослушаться и уже никогда не признавать его первенства. Кайлара раздирали противоречивые чувства. Какая-то его частица жаждала смириться с приказом Логана, однако он ни минуты не сомневался, что убийство Тэры пойдет всем на благо. И все же у Логана моральный компас оказался более точным прибором, чем у Кайлара. Почему же так трудно покориться? От него ведь не требуют слепого повиновения, а просто просят послушаться человека, которого он хорошо знает, любит и глубоко уважает и который, в свою очередь, испытывает уважение к Кайлару.
«Волкодав нежится у огня, а за волком охотятся в стужу».
— Знаешь ли ты, Логан, как сильна моя любовь к тебе? — спросил вдруг Кайлар. Логан открыл рот, но ответить не успел. — Она безмерна, — сказал Кайлар и вышел из палатки.
29
Кайлар направился в город, где у него имелся надежный дом-укрытие, который, он был уверен, не обнаружили во время правления короля-бога. В этот момент послышался голосок ка'кари:
«Ты бы хотел увидеть Логана на троне, согласись он, что политика — это искусство делать возможное действительным? А потом попросил бы тебя убрать всех его соперников?»
«Я и так проклят, а мои преступления могли бы пойти на пользу».
«Значит, ты предлагаешь выпить чистой воды из грязной чашки? Да ты, оказывается, мастер на всякие проказы! Даже меня переплюнул».
Надежный дом-укрытие находился в западной части города, на самой окраине, вдали от богатых кварталов. Правда, сам дом оказался разрушенным, а вход в убежище представлял собой каменную плиту заподлицо с землей и находился всего в нескольких шагах от воздвигнутой королем-богом новой стены. В окрестностях, где раньше размещались кварталы бедноты, вовсю кипела жизнь. После смерти короля-бога тысячи людей покинули Крольчатник в надежде улучшить свою жизнь или найти кого-нибудь, кому это уже удалось, и заставить поделиться нажитым богатством. Костры, которые разводили беженцы на пути из города, оставили огромные черные полосы выжженной земли. В городе фактически не осталось строений, где можно было бы разместить всех людей, а тут еще вернулись тысячи приверженцев Тэры Грэзин, покинувшие город вместе с ней. Строительных материалов тоже не было. За воротами стояла вражеская армия, осадившая город, начались холодные осенние дожди, и люди оказались в отчаянном положении.
Кайлар сел, прислонившись спиной к стене, и стал вслушиваться в голоса города. До наступления темноты попасть в убежище не представлялось возможным. Даже будучи невидимкой, нельзя незаметно поднять плиту посреди места, которое теперь стало многолюдной улицей. Конечно, имелся и другой вход в убежище, но на нем теперь возвышается новая стена.
В долетавших до ушей обрывках разговоров слышались озлобленность и раздражение. Сегодня утром Тэра Грэзин запретила движение по Ванденскому мосту, и дело едва не закончилось бунтом. Кайлар слушал воззвание герольда, обещавшее вернуть прежние порядки, существовавшие до вторжения. Переселенцев, самовольно покинувших Крольчатники, водворят назад, а согнанным с насиженных мест почтенным торговцам и мелкой знати вернут дома и земли, если они докажут свое право собственности. Герольда освистали и обрушили на беднягу град ядовитых насмешек.
— Ну и как я докажу, что владел кузницей, если королева сожгла ее дотла вместе со всеми документами?! — возмущался какой-то детина.
Кайлар был готов посочувствовать несчастному, но узнал в нем городского попрошайку. Впрочем, остальные оказались не такими внимательными и поддержали мошенника хором одобрительных возгласов.
— А я не вернусь в Крольчатник! — орал во всю глотку другой парень. — И так достаточно там намыкался!
— Я прикончил шесть бледных мерзавцев во время Ночи крови и заслуживаю лучшей доли! — кричал кто-то в толпе.
Не дожидаясь, пока народный гнев обрушится на его голову, герольд поспешно ретировался.
Невесть откуда появились писцы и без всякого стеснения принялись торговать поддельными документами, в которых даже неопытный глаз мог сразу узнать фальшивку. Еще через час явился представитель Са'каге. Его бумаги отличались высоким качеством и столь же высокой ценой. Кроме того, он от имени Са'каге дал гарантию, что ни один дубликат документа не будет считаться поддельным. Он получил право продавать документы только для этого квартала и имел перечень, в котором указывалось, какие лавки здесь будут находиться. Таким образом, документы Са'каге пользовались большим спросом и действовали безотказно, если только у владельца не сохранился подлинный документ.
Тем временем цены на продовольствие достигли заоблачных высот. Черствые буханки хлеба, которые утром нельзя было продать за шесть медяков, пролежав весь день на солнце, продавались уже по десять медных монет. С наступлением сумерек люди начали готовиться ко сну. Они сооружали из подручных средств и собственных плащей и одеял навесы, чтобы укрыться от холода. Некоторые просто закутывались в плащи, спрятав кошельки под туники, и засыпали на месте, поодиночке или группами, чтобы было теплее.
Впрочем, спали далеко не все. С наступлением темноты в поисках легкой добычи вылезли из нор цеховые крысята. Один из них наклонился над Кайларом, который сидел неподвижно, надеясь, что его примут за спящего. Он ждал, когда оборванка протянет руку к кошельку. Из-за въевшейся в лицо грязи определить пол воришки было трудно, но Кайлар почему-то решил, что это девочка. Он сделал резкий бросок и, перевернув ребенка в воздухе, одной рукой заломил руки за спину, а другой — закрыл рот.
— Отпустите меня, господин. Я просто выбежала поссать, а теперь вот потерялась и не могу найти папочку.
— Дети, у которых есть родители, не произносят таких слов, когда разговаривают с взрослыми, — назидательным тоном сказал Кайлар. — Скажи лучше, из какой ты гильдии?
— Какой еще гильдии, господин?
Кайлар дернул девчушку за ухо, правда, не так сильно, как имел обыкновение делать Дарзо.
— Из Черного Дракона, господин.
— Черный Дракон? — Кайлар тихо рассмеялся. — Когда-то это была моя гильдия. Какая сейчас взимается пошлина?
— Два медяка.
— Два? А вот нам приходилось платить по четыре. — Кайлар вдруг почувствовал себя старой перечницей, предающейся воспоминаниям о тяжелом детстве, которое, конечно же, было гораздо труднее, чем у нынешних детей. — Как тебя зовут, сорванец? — спросил он, разжимая руки.
— Блю.
— Так вот, Блю, скажи тому высокому пареньку, чтоб оставил в покое толстяка, потому что он и не думает спать. А теперь, если вы все уберетесь на часок, я оставлю вам столько денег, что хватит заплатить пошлину за целую неделю. А если вздумаете остаться, я закричу, что поймал воришку, и расскажу людям, что здесь орудуют цеховые крысята. Так что все равно придется убираться, и хорошо еще, если обойдется без тумаков.
Он отпустил девочку и, пока та собирала свою команду, превратился в невидимку и поднял плиту. Потайная дверь в земле гораздо хуже той, что сделана в стене. Какой бы мастер над ней ни трудился, стоит ее однажды открыть, и покрывающий ее слой земли и грязи нарушается, и грязь набивается в швы. Кайлар решил, что больше никогда не воспользуется этим убежищем. Безопасное место, куда опасаешься заходить, уже перестает быть таковым. Но необходимо забрать нарядную одежду, золото и взять новое оружие. За последнее следует поблагодарить ка'кари.
Прежде чем спуститься по лестнице вниз, он подпрыгнул и быстро задвинул плиту, а потом проверил расставленные ловушки: одну на лестнице и две на двери. Все было в порядке. Наконец Кайлар медленно
