открыл деревянную дверь. Дверные петли заскрипели, и он подумал, что не худо бы их смазать. Внутри маленькой каморки Кайлар не заметил ничего подозрительного. На всякий случай проверил крышку одного из сундучков и обнаружил поперек защелки несколько собственных волосков, оставленных в прошлый раз. Разумеется, их отсутствие едва ли можно считать серьезным доказательством визита незваных гостей. Волоски могли слететь на пол от дуновения воздуха, когда он сам зашел в убежище. Однако если они остались на месте, можно не сомневаться, что никто посторонний сюда не приходил.
Кайлар встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Он рассчитывал задержаться здесь всего несколько минут, но привычка, которую привил Дарзо, стала частью его натуры, и поэтому он тщательно проверил каждый уголок каморки.
Интересно, где теперь сам Дарзо и чем занимается? Может быть, в очередной раз перешел в какую- нибудь другую жизнь? Неужели он без сожалений бросает все и забывает о людях, с которыми провел долгие годы? От этой мысли у Кайлара испортилось настроение. Дарзо стал главным человеком в его жизни, а потом безжалостно бросил. Правда, Дарзо подарил ка'кари, это бесценное сокровище, а вот доверия лишил, да и времени тратить на ученика не захотел.
Рядом с покрытым толстым слоем пыли письменным столом стоял такой же пыльный стеклянный ящик. Внутри ящика находилось множество баночек с этикетками, подписанными аккуратным почерком Дарзо. В них хранились травы, различные снадобья, эликсиры и настойки. Дарзо рассказывал Кайлару, что некоторые мокрушники умышленно указывают на этикетках неправильное название, чтобы ввести в заблуждение или отравить любого, кто задумает похитить снадобья. Однако сам Дарзо к подобной мере не прибегал и утверждал, что вор, у которого хватит смелости сунуться в его тайник, наверняка прекрасно разбирается в травах или наймет для этой цели профессионала. Кайлар подозревал, что истинная причина кроется в другом. Просто Дарзо не привык называть вещи чужими именами.
Да, Дарзо никогда не опускался до лжи и не наклеивал вводящих в заблуждение этикеток, но на некоторых склянках подписи вообще отсутствовали. Учитель Кайлара полагал, что любой тайник могут рано или поздно обнаружить, и распределил самые ценные экземпляры своей коллекции по разным местам, рассчитывая таким образом уменьшить ущерб, если он все же будет нанесен. Наличие таких огромных запасов, их учет и бережное расходование отчасти объясняло некоторые параноидные наклонности Дарзо. Вот и сейчас в ставшем бесполезным убежище Кайлар обнаружил бутылочку без подписи, размером меньше большого пальца руки, в которой находилось вещество, похожее на расплавленное золото. Дарзо охотился за снадобьем полгода и называл его огнем, заключенным в сосуд. На самом деле оно называлось филодунамосом.
В то время как большинство принадлежностей, связанных с профессией мокрушника, имели земное происхождение, заключенный в сосуд огонь обязан своим появлением магии. Его умели изготавливать только коренные жители Гарана, чья магия связана с бурным проявлением чувств и песнопениями. После того как двести лет назад жители Гарана были вынуждены покинуть свои дома в долине, они утратили доступ к компонентам, необходимым для приготовления филодунамоса. Остается тайной, как Дарзо удалось узнать секретный состав и найти все компоненты, а потом уговорить гаранского мага изготовить смертельное зелье.
Кайлар сел за стол и принялся рыться в вещах, пока не нашел позолоченный пинцет, комочек ваты и свечу. А вот огнива нигде не оказалось. С тех пор как Кайлар стал превосходно видеть в темноте, он не носил при себе огнива. Но без него не зажжешь свечу, а без свечи не сделаешь стерильным пинцет. Только абсолютно чистым пинцетом можно оторвать кусочек ваты и погрузить его в бутылочку, чтобы набрать нужное количество снадобья. Кайлар тихо выругался.
«Ну что ты мучаешься? Возьми меня. Ведь я абсолютно стерильный», — послышался голосок ка'кари.
В следующий момент на ладони у Кайлара ка'кари превратился в необычное приспособление с гибкой колбой на одном конце и подобием острой иглы — на другом. Ничего похожего Кайлар не встречал.
«Сожми колбу и опусти меня в филодунамос».
— Ты просто чудо! — восхитился Кайлар.
«Я это давно знаю».
— И большой скромник.
Кайлар открыл пузырек, набрал немного жидкости и капнул на лоскуток ткани, а потом закрыл склянку и задвинул стул. Ка'кари бесследно исчез, растворившись в коже. Кайлар отнес бутылочку с заключенным в сосуд огнем в другой конец каморки и закрыл все ящики, где хранились травы, оставив только склянку с водой. Капелька филодунамоса мгновенно засохла и стала твердой. Кайлар бросил лоскут на пол и вылил на него немного воды. Вода растеклась по тряпочке и добралась до филодунамоса.
Со свистом вспыхнуло пламя высотой по колено. Оно мгновенно сожрало лоскуток и горело еще секунд десять, а потом погасло.
— Все очень хитро, — говаривал Дарзо, — Его воспламеняет любая жидкая субстанция, будь то вода, вино, кровь или пот. Но оно может повести себя непредсказуемым образом и поэтому, во имя ночных ангелов, никогда не открывай флакон в сырую погоду.
Кайлар спрятал флакон и улыбнулся. Пот — именно то, что нужно. Он выльет флакон на оскверненную кровосмешением постель Тэры Грэзин, и ее смерть станет достоянием всеобщей гласности. Он собрал одежду и золото, а потом повернулся к стене, на которой висело оружие, и протянул руку за мечом. Внезапно что-то его остановило.
— Черт меня побери!..
Не веря глазам, Кайлар смотрел на стену, где висел великолепный меч, на клинке которого было выгравировано слово «Милосердие». Будто не он сам продал меч за большие деньги в городе, находившемся в двух неделях езды отсюда. Не было ни объяснения, ни записки, только насмешливый намек в виде поставленных на прежние места ловушек и пряди волос в замке. Дарзо однажды вернул Кайлару его неотъемлемое право по рождению и сейчас во второй раз посылает награду.
30
Кайлар стоял в подернутом дымкой коридоре, украшенном яркими картинами с изображением животных, и смотрел на дверь. Все окружающие предметы расплывались, как в тумане. Вдруг дверь распахнулась сама собой, и при виде находившейся в комнате женщины он почувствовал, как екнуло сердце. Ви лежала на узкой кровати и рыдала. Во всей комнате только ее Кайлар видел отчетливо, и только она казалась реальной.
Девушка с мольбой протянула руку, и Кайлар подошел ближе. Она была удивлена происходящим не меньше самого Кайлара. Где он находится и как сюда попал?
Однако стоило ему дотронуться до руки Ви, как все мысли улетучились из головы. Ее рука была маленькой и изящной, а кожа покрыта мозолями, как и у Кайлара. Безымянный палец немного длиннее указательного, а раньше он этого не замечал. У Элены рука совсем другая. А впрочем, что может быть естественнее, чем сесть на кровать и сжать девушку в объятиях. Она лежала у Кайлара на коленях, прильнув к нему всем телом, и вдруг зарыдала еще сильнее и судорожно ухватилась за него как за спасительную соломинку.
Кайлар крепко обнимал Ви, словно желая влить в нее свою силу, которой ей так не хватало. Она испытывала смущение, растерянность и страх перед новой жизнью. Боялась, что ее прошлое станет известным, но еще больше страшилась исчезнуть в неизвестности. Кайлару не было нужды читать ее мысли по лицу, так как он пропускал через себя все переживания Ви благодаря соединившим их обручальным серьгам.
Она подняла покрасневшие, распухшие от слез глаза, и Кайлар утонул в их бездонной зелени. Он превратился в зеркало, в котором отражается правда, разгоняющая все страхи.
Девушка перестала плакать и разжала руки, а потом закрыла глаза, как будто испугалась установившейся близости. Ви положила голову Кайлару на колени. Ее дыхание стало глубоким, из тела ушло напряжение. Спутанные пряди длинных огненно-рыжих волос в беспорядке падали на плечи, и он замер в
