Эрик набрал что-то в своем блэкберри, затем отложил его и подхватил портфель.
— Удачного дня, дорогая!
— Тебе тоже… дорогой! — Я встала, когда он повернулся ко мне, и неожиданно ощутила странную дрожь, вроде любовного трепета. Эрик оказался очень близко, всего в нескольких дюймах. Я чувствовала запах лосьона после бритья и видела красную бороздку на его шее — задел, когда брился. — Я еще не дочитала нашу энциклопедию до конца, — с неожиданным смущением сообщила я. — Я обычно… целовала тебя по утрам, когда ты шел на работу?
— Обычно — да, целовала, — тоже как-то неловко ответил Эрик. — Но пожалуйста, не чувствуй себя обязанной что-то…
— Нет! Я сама хочу! То есть… Мы же должны вести себя как обычно. Я залилась краской. — Так я целовала тебя в щеку или… или в губы?
— В губы, — чуть севшим голосом ответил Эрик. — Так обычно было.
— Понятно, — кивнула я. — Ну что… кхе… — Я обняла его за талию, стараясь держаться естественно. — Так? Ты говори, если я что-то неправильно делаю.
— Пожалуй, ты пользовалась только одной рукой, — сказал Эрик, подумав. — И клала ее немного выше.
— Хорошо! — Я передвинула одну руку ему на плечо и опустила другую, чувствуя себя как на уроке бальных танцев. Затем, стараясь не менять положения, посмотрела на него.
На кончике языка у Эрика был странный маленький прыщик. Ладно, я не буду обращать на это внимание. Сосредоточусь на поцелуе. Эрик немного наклонился, его губы слегка мавнули мои, и я ощутила… Позвольте, я ничего не ощутила!
В глубине души я надеялась, что поцелуй разбудит спящие воспоминания и чувства — может, я вспомню поездку в Париж, или нашу свадьбу, или как мы впервые поцеловались… Но когда Эрик отстранился, я абсолютно, ну совершенно ничего не почувствовала. На лице Эрика читалось ожидание. Я стала лихорадочно придумывать что-нибудь ободряющее: — Это было чудесно! Очень…
Я замолчала, не в силах подобрать другие эпитеты, кроме „быстро“, что, уверена, прозвучало бы совсем не к месту.
— Поцелуй не разбудил твою память? — Эрик пристально разглядывал мое лицо.
— Нет, — виновато призналась я. — Но я хочу сказать, это не значит, что это не было… Я хочу сказать, что это было… Настоящий кайф, я даже взмокла! — вырвалось у меня прежде, чем я успела схватить себя за язык.
Зачем я это брякнула? Нигде я не взмокла!
— Правда? — Лицо Эрика просветлело, он поставил портфель.
О нет. О нет, нет, нет. Не-е-е-ет!
Я не могу пока заниматься с Эриком сексом. Во-первых, я еще мало его знаю. Во-вторых, я еще не прочитала, что у нас обычно происходит после нежной стимуляции внутренней поверхности бедер.
— Не настолько взмокла, — поспешно добавила я. — Я хочу сказать, мне было достаточно приятно, чтобы понять… ну, у нас явно все в порядке… в интимных вопросах…
„Лекси. Закрой. Рот. Немедленно“.
— Ну ладно, — улыбнулась я как можно более весело. — Удачного тебе дня.
— Тебе тоже. — Эрик нежно дотронулся до моей щеки, повернулся и вышел. Я слышала, как за ним закрылась дверь, и осела в кресло. Ф-фу, пронесло. Я схватила нашу семейную энциклопедию и быстро нашла раздел на П, чтобы дочитать о прелюдии.
Не говоря уж о фелляции, которую я только что заметила, и частоте сексуальных встреч.
Как бы не зачитаться до вечера.
Через два часа и три чашки кофе я захлопнула справочник и откинулась на спинку кресла. Голова гудела от избытка информации. Я проштудировала буклет от корки до корки и более или менее вникла в общую картину.
Я узнала, что мы с Эриком часто проводим уик-энды в роскошных бутик-отелях, что нам нравится смотреть документальные фильмы на деловые темы и „Западное крыло“ и что мы разошлись во мнениях о фильме „Горбатая гора“, повествующем о двух ковбоях-гомосексуалистах. (Голубые ковбои?!)
Я узнала, что мы с Эриком оба предпочитаем французское вино из Бордо. Оказалось, что я „целеустремленная“ и „умею добиваться выполнения поставленных задач“ и что „работаю двадцать четыре часа семь дней в неделю“, если надо. Я „не потакаю дуракам“, „презираю бездельников“ и ценю в жизни „все утонченное“.
Это в некотором смысле стало для меня открытием.
Я поднялась и подошла к окну, пытаясь переварить прочитанное. Чем больше я узнавала о двадцативосьмилетней Лекси, тем больше проникалось убеждением, что это совершенно другой человек. Она не просто выглядит иначе. Она полностью изменилась. Она — босс. Она носит бежевые дизайнерские костюмы и белье от „Ла Перла“. Она разбирается в вине и никогда не ест хлеб.
Она взрослый человек, вот она кто. Я подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело мое собственное двадцативосьмилетнее лицо.
Как, черт побери, я превратилась из себя в… нее?
Повинуясь внезапному импульсу, я встала и прошла через спальню в гардеробную. Должны же остаться какие-то свидетельства моего превращения. Я присела за мой красивый туалетный столик в минималистическом стиле и молча на него уставилась.
Для начала осознайте разницу. Раньше у меня был розовый туалетец, заваленный шарфами, свешивающимися с зеркала бусами и заставленный баночками с макияжем. А на этом шедевре не было ни пятнышка. Серебристые баночки стояли рядами, на единственном блюдце лежала одна пара серег, а рядом — ручное зеркало в стиле ар-деко.
Я наугад открыла ящик и наткнулась на стопку аккуратно сложенных шарфов, сверху которой лежал сияющий видеодиск с пометкой „Амбиция“, первые серии», сделанной фломастером. Я озадаченно взяла диск и вдруг вспомнила: об этой программе говорила Эми. Это же я по телевизору!
Господи, я должна это увидеть! Во-первых, я помираю от желания узнать, как я выглядела. А во- вторых, это еще один кусочек головоломки. На реалити-шоу «Амбиция» меня впервые увидел Эрик, участие обеспечило мне сказочное повышение на работе. В то время я, наверное, понятия не имела, как тяжело мне придется в новом кресле.
Я поспешила в гостиную, где после недолгих поисков обнаружила DVD-плейер за прозрачной панелью, и вставила диск. На всех телеэкранах пентхауса пошли титры программы. Я поставила на ускоренное воспроизведение, пока на экране не появилось мое лицо.
Я приготовилась корчиться от смущения и прятаться за диваном, но оказалось, что я выгляжу вовсе не так уж плохо! Мои зубы уже были приведены в божеский вид (либо «Венера»,[14] либо коронки), хотя губы оказались гораздо тоньше, чем сейчас (все-таки у меня там явно коллаген). Мои каштановые волосы были подняты феном и забраны в конский хвост. Я была одета в черный костюм с ярко-синей блузкой и выглядела в высшей степени по-деловому.
— Мне необходимо добиться успеха, — настойчиво говорила я невидимому интервьюеру. — Я хочу выиграть.
Ух ты, какой серьезной я выгляжу! Ничего не понимаю. С какой стати мне так рваться в победители подобного реалити-шоу?
— Доброе утро, Лекси! — прозвучало у меня за спиной, и я чуть из кожи не выпрыгнула.
Вдавив на пульте кнопку «стоп», я обернулась и увидела женщину лет пятидесяти пяти, смуглую, с проседью в стянутых в узел волосах, в халате в цветочек и с пластиковым пакетом, полным чистящих средств. К карману халата был прикреплен айпод, а из надетых наушников едва слышно доносились звуки какой-то оперы.
— Уже встали? Как себя чувствуете? Сегодня получше? — Она говорила с непонятным акцентом. Смесь кокни и итальянского, решила я.
— Вы Джианна?
— О Иисусе сладчайший! — Она перекрестилась и поцеловала пальцы. — Эрик меня предупредил. У
