– Вы низкий, меркантильный человек.
– Просто я живу в реальном мире. Ламберт тяжело дышал, его лицо порозовело.
– Мы все живем в реальном мире.
– Это вы-то? Не смешите! В каком таком реальном мире вы живете? Ни трудностей, ни за бот, работать не надо, лежи себе и получай денежки.
Флер стиснула зубы, но промолчала.
– Небось решила, что Ричард – ценная добыча, а? – продолжал Ламберт, еле ворочая языком. – Издалека его углядела! Может, и на панихиду специально пришла, чтобы его зацапать.
– Мы почти приехали, – сказала Флер. – Вы чуть не разбили машину. И Джонни могли угробить.
– Жаль, что не угробил. Одним педиком на земле стало бы меньше.
Наступила короткая пауза.
– Я вас не ударю, – дрожащим голосом вы говорила Флер, – потому что вы за рулем, а я не хочу стать причиной аварии. Но если вы еще когда-нибудь скажете нечто подобное…
– Что, побьете? Ах, как страшно!
– Я вас не стану бить, – ответила Флер, – а вот кое-кто из друзей Джонни мог бы.
Машина свернула на подъездную дорожку «Кленов» и остановилась. Флер сразу же выскочила, с омерзением глядя на Ламберта.
– Вы мне противны! – объявила она и захлопнула дверцу.
Ламберт тупо смотрел ей вслед, чувствуя, как в висках стучит кровь. Презирает он ее или желает? Она- то, во всяком случае, здорово на него разозлилась.
Ламберт вытащил фляжку и отхлебнул бренди. Он, стало быть, меркантильный? А попробовала бы она выкрутиться, когда кредит в банке превышен на триста тысяч фунтов стерлингов!.. Ламберт ощутил привычный уже страх и поскорее глотнул еще бренди. Нужно что-то делать. И немедленно, пока его не начали искать к ужину. Дверь дома стояла приоткрытой – видно, Флер побежала прямо к Ричарду ябедничать. Эх, бабы… Ламберт ухмыльнулся. Пускай жалуется, пусть плетет, что захочет. По крайней мере, на какое-то время отвлечет Ричарда.
Войдя в дом, Ричард остановился и сказал Заре:
– Знаешь, я хотел бы поговорить с Энтони. С глазу на глаз, если ты не против.
– Конечно. По-моему, он в саду. Мы хотели поиграть в бадминтон.
Она смотрела настороженно.
– Вы не сердитесь, что я вам сказала про повязку?
– Нет! Не сержусь, конечно. Ты правильно сделала.
Ричард нашел Энтони возле столбов для бадминтона – парень терпеливо разматывал сетку.
С минуту Ричард не подходил ближе, просто смотрел на своего сына – своего высокого, доброго, талантливого сына.
– Иди сюда, – позвал он, когда Энтони оглянулся. – Дай я тебя как следует поздравлю.
Он обхватил Энтони и крепко прижал к себе.
– Мой мальчик, – прошептал Ричард ему в волосы и вдруг понял, что чуть не плачет. – Мой мальчик… – Сморгнул и отпустил сына. – Я ужасно тобой горжусь!
– Круто, – ответил Энтони и, не удержавшись, улыбнулся. – Значит… тебе ничего, что я тебя обыграл?
– Мне-то? – изумился Ричард. – Конечно! Пора тебе меня обыгрывать. Ты уже мужчина!
У Энтони от смущения порозовела шея.
– Но я горжусь не только твоей отличной игрой. Я вообще тобой горжусь. Тем, какой ты есть, с головы до ног… Мама тоже тобой гордилась.
Энтони молчал, комкая в руках веревочную сетку.
– Может, она не всегда это показывала, – медленно проговорил Ричард. – Ей бывало трудно открыто проявлять свои чувства. И все-таки она очень гордилась тобой. И любила тебя больше всего на свете.
– Правда? – спросил Энтони дрожащим голосом, не поднимая глаз.
– Она любила тебя больше всего на свете.
Несколько секунд оба молчали. Ричард смотрел, как постепенно светлеет лицо сына, как расслабляются его руки, сжимающие сетку. На губах появилась улыбка, и внезапно Энтони глубоко вздохнул, как будто начиная жизнь заново.
Он поверил мне, подумал Ричард. Поверил без всяких вопросов. Спасибо, Господи, что у него такая доверчивая душа.
Зара решила помочь Джиллиан на кухне. Она выгружала посуду из посудомойки, а Джиллиан тем временем выкладывала листья салата из пластиковых пакетиков в большущую деревянную миску. Зара терпеливо слушала, как Джиллиан распространяется о какой-то задуманной ею поездке, а сама пока гадала, о чем сейчас Энтони говорит с отцом.
– Такое совпадение! – упоенно рассказывала Джиллиан. – Элеонора, оказывается, тоже давно мечтала побывать в Египте! А Джеффри не желает ехать в страну, где нет ни одного поля для гольфа.
