мягкой подошве. Единственное, чего она добилась,— потери равновесия на раскачивающейся па лубе. И, падая, угодила прямо в руки Стэна, тут же ее подхватившего.
Бедняжка, задыхаясь, чуть не потеряла сознание. Придя в себя, она закричала на Кэмпа, дрожа от гнева и страха:
Это похищение. Вам придется отвечать за это по закону!
Сделав комичную гримасу, он кинул взгляд на бескрайние просторы океана — едва различимый берег стоял в белой дымке.
Прекрасно! Операция удалась. Поздравляю отважную путешественницу.— Лицо авантюриста светилось от радости...
Глава третья
Вернувшись на мостик, Стэн вновь взялся за рычаги управления. Его движения были так неторопливо-спокойны, что Монике хотелось кричать от бессилия и обиды. Но смотреть на ее страдания было некому, кроме летающих в небе чаек и дельфинов, выныривающих перед катером, который плавно скользил по заливу.
Мисс Смит подошла поближе к штурвальному, чтобы ветер не унес ее слова.
Я требую, чтобы вы немедленно отвезли меня обратно на пристань.
Кэмп ласково взглянул на нее.
Вы не в том положении, когда можно хоть что-то требовать, мисс. К тому же старик Билл видел, что вы взошли на борт по собственной воле. Кто поверит смехотворной истории о похищении!
Моника должна была признаться, что Стэн, к сожалению, прав. Господи, вот ввязалась в историю!
Вы все еще не сказали мне, куда мы направляемся,- дипломатично заметила пассажирка. Может, найдется какой-нибудь путь к спасению, когда они достигнут острова?
Губы Стэнли сурово сжались.
Не делайте вид, что не знаете, куда приведет вас рейс капитана Билла.
Моника сильнее ухватилась за поручень.
Куда-то на остров Виньяна, с остановкой на ночь, потом дальше вдоль архипелага. Не все ли равно?
Вам, может быть, и все равно, но не Памеле, если бы она узнала.
Памеле? Но я не понимаю, при чем здесь эта...
Резким движением руки Кэмп отключил мотор, и наступила тревожная тишина. Катер закачался, и Моника чуть не потеряла равновесие; Стэн удержал ее от падения, крепко схватив за плечи.
Вы хотите, чтобы я и вправду поверил, что вам неизвестно, кому принадлежит львиная доля острова Виньяна?
Моника попыталась оттолкнуть цепкие руки мужчины, чувствуя волнующее прикосновение мускулистой груди, прижимающей ее к борту. Совсем совсем близко его чувственные губы, и в какой-то безумный миг ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Увы! Вместо желанного поцелуя истязатель продолжал свой допрос:
Ну, отвечайте же, наконец!
Да, неизвестно. Но вы, несомненно, меня просветите, мистер Исследователь Австралийского континента.
С удовольствием, хотя это вряд ли может оказаться сюрпризом, ведь вы так рвались туда. Большей частью острова владеет Фил Крамер.
Эта новость настолько ее изумила, что в глазах Стэна мелькнула тень сомнения. Господь с ней, пусть мисс недоумевает. А Моника действительно не знала, что остров принадлежит семейству Крамеров, в противном случае никогда не выбрала бы его для поездки. Но она представить себе не могла, что Стэн ей поверит. Вот что невероятно!
Остров включен в маршрут, значит, его можно посещать,— сказала Моника как можно спокойнее.
Стэн покачал головой.
Нет, больше нельзя. Когда Билл подал в отставку, маршрут упразднили. Его запретили бы еще раньше, но мы давали разрешение только из-за Билла.
Мисс Смит удивленно подняла брови.
Мы? Мне казалось, вы сказали, что Виньяна принадлежит Крамеру.
Не целиком. Часть острова принадлежит мне. Жаль вас разочаровывать, но Фил здесь почти не появляется. Теперь всем на острове управляю я.
У Моники появилось кошмарное ощущение не реальности происходящего — что-то вроде сновидения, некоей фантасмагории.
На острове, наверное, есть и другие люди.
Есть, но все они подчиняются мне.
Стэн явно давал понять, что на Виньяне ей не стоит от кого-нибудь ждать помощи, потому что все обитатели острова зависят только от хозяина. И к тому же он позаботился о свидетелях, которые подтвердят, что она отправилась на остров по собственному желанию, как любознательная туристка; кто же поверит, что ее держат там на сильно?
И сколько продлится мое заточение?— шутя, спросила девушка, хотя на самом деле еле сдерживала слезы беспомощности и обиды. Не из-за того, что останется с мужчиной наедине, лукавила она, а потому, что он ведет себя, как сумасбродный властелин, корсар.
До свадьбы.
Монику охватило страшное смятение.
До свадьбы?
Чеканное лицо Кэмпа осветила улыбка.
До свадьбы Фила и Памелы,— пояснил он.
Я подумала, что вы...
Что я имею в виду себя?— прервал ее Стэн немного осипшим голосом, отчего у пленницы до предела напряглись нервы.— Вы это предлагаете в качестве альтернативы?
Моника гордо вскинула белокурую голову, встретив его насмешливый взгляд холодным презрением, за которым скрывалось душевное смятение женщины, увлеченной этим ярким человеком.
Только если мне грозит казнь: быть заживо сваренной в кипящем масле.
Стэн задумчиво, одним пальцем обвел ее подбородок, отчего у девушки по спине побежали мурашки.
Я мог бы заставить вас видеть все в более радужном свете.
Сердце у Моники сжалось, и она отвернулась, чтобы не видеть его самодовольной физиономии.
Только похитив женщину, вы можете заставить ее быть с вами,— съязвила пленница.
Вовсе нет. Предпочитаю более утонченные методы. Попробую вас с ними познакомить мисс Недотрога.
Когда он прижал ее к себе, Моника пыталась закричать, но голос не повиновался. Она стремилась остаться холодной как льдинка и вырваться из объятий атлета, но, ощутив жар его груди, безвольно поникла.
Он приподнял лицо своей пленницы и прижался губами к ее пылающему рту. Девушка ощутила еще большую слабость перед нахлынувшей бурей неизведанных прекрасных чувств. Но странно, она не хотела, чтобы он ее целовал. Не хотела... Однако устоять перед кипучей страстью Кэмпа не смогла. Ее воля была сломлена. Когда он снова приник к губам в жадном долгом поцелуе, она не только не сопротивлялась, а, напротив, испытывала блаженство...
Закрыв глаза, Моника попыталась хоть немного взять себя в руки. Но это было все равно, что сдвинуть с места Эйфелеву башню. Боже, как она могла настолько потерять самообладание. Где же ее женская гордость, самолюбие?!
Когда Стэн, наконец, отпустил ее, девушка еле держалась на ногах. Она чувствовала, что губы у нее распухли, а в глазах стоял туман.
Я вас ненавижу,— прошептала Моника, боясь произнести совсем другие слова.
