просто не сможет дать ей желаемое. Придя к тому же выводу, она бросила его и вскоре обручилась с бухгалтером.
Разрыв принес ему чувство горечи и разочарования. Не то чтобы он сильно любил Паулу, но она ему очень нравилась. Видя, как его родители любят друг друга, он смутно надеялся найти что-то подобное и для себя, но, когда дошло до дела, вдруг понял, что не в состоянии связать себя обязательствами с женщиной и завести детей.
Сэм начал подозревать, что ему чего-то недостает. Может, он не получил полный набор генов счастья или того, что позволяет другим довольствоваться своей судьбой. Лично он своей судьбой доволен не был. Он также не был доволен своей работой, окружением, будущим – вообще своей жизнью. И совершенно не знал, что с этим делать.
Сэм вышел из душа, с отвращением мотая мокрой головой. Почему вся эта сентиментальщина лезет в голову именно сейчас? Даллас ждет его на кухне с ужином и рассказом о первом дне работы, а он тратит время, оплакивая свои разочарования.
Когда Сэм появился на кухне, Даллас ставила на середину стола жаропрочную стеклянную кастрюльку. Она оглянулась и спросила:
– Ты любишь лазанью?
– Обожаю!
– Прекрасно. Конечно, в такую жару это слишком плотная еда, но, увидев в магазине лапшу для лазаньи, я не смогла удержаться. Надеюсь, получилось. Мне пришлось купить самые дешевые продукты. На гарнир салат из помидоров с огурцами и кукуруза.
– У меня уже слюнки текут. Чем помочь?
– Все готово. Садись. Да, что ты хочешь: холодный чай, молоко или содовую? К сожалению, наш бюджет не предусматривает вино.
Сэм выбрал чай и, усаживаясь, потянулся к лазанье.
– Не знал, что ты умеешь готовить, Сандерс.
– Ты многого обо мне не знаешь, Перри, – сказала она, садясь на свою табуретку.
Она права, подумал Сэм. Он почти ничего не знает о ее жизни. Встречается ли она с кем-нибудь? Он даже не знал, что у нее нет семьи, пока она случайно не обмолвилась накануне. Мать ее бросила. Где же Даллас выросла? В приюте? В приемной семье?
– Тебе удалось поговорить сегодня с нашей дружелюбной соседкой-проституткой?
– С Полли? Да. Она угостила меня кофе и сводила в магазин. А там даже пригрозила бакалейщику, что приведет своих друзей, если он не будет со мной вежлив.
– Как тебе это удалось? – усмехнулся Сэм.
– Убедила, что я недалекая беспомощная женщина, живущая с мерзким типом, эгоистом.
– И она купилась на эту чушь?
– Эй, Перри, я хорошая актриса. А Полли – довольно милая, – добавила Даллас, зачерпывая ложкой густой соус. – Просто ей не повезло. Мать выгнала ее из дома в четырнадцать лет, потому что дружок матери переключил свое внимание на дочку. Как многим бездомным девушкам, ей пришлось зарабатывать на жизнь проституцией.
– Да еще, вероятно, к наркотикам пристрастилась, – цинично добавил Сэм.
– На некоторое время, – тихо подтвердила Даллас. – Но она сказала, что справилась с этим пару лет назад. Хотела накопить денег, чтобы переехать куда-нибудь и начать все сначала, но забеременела.
– Так почему же она не сделала аборт?
– Религиозные убеждения. Она считает это грехом.
– Вижу, Полли много тебе рассказала сегодня. А что она думает делать с ребенком?
– Ребенок – единственное, о чем она не хочет говорить. Сказала только, что не знает, кто его отец. Каждый раз, как я пыталась подвести ее к разговору о будущем ребенка, она меняла тему.
– Ясно: она собирается продать его.
– Возможно. – Даллас нахмурилась. – Но я не знаю, Сэм. Есть что-то…
– Ну ладно, не дави на нее.
Не успели эти слова слететь с его языка, как Сэм осознал, что снова учит Даллас работать, и замер в ожидании резкого отпора. Однако, к его удивлению, она не стала орать и пропустила совет мимо ушей. Не надеясь на то, что ее доброжелательность долговечна, он решил насладиться нежданной передышкой и сказал, что, поскольку Даллас приготовила ужин, будет только справедливо, если он вымоет посуду. Она не спорила.
Оставив безупречную – насколько это было возможно – кухню, полчаса спустя Сэм присоединился к Даллас. Растянувшись на диване в гостиной, она смотрела новости шоу-бизнеса. Последний скандал обсуждался во всех деталях. Маленький телевизор, привезенный Сэмом, не был подключен к кабелю, и изображение было довольно расплывчатое, зато звук вполне приличный.
– Я принес тебе газировку, – сказал Сэм, протягивая банку. – Если не хочешь, отнесу обратно.
– Хочу. Спасибо. – Даллас щелкнула крышкой.
– Не стоит благодарности. Подвинься, не умею смотреть телевизор со стула.
Даллас скривилась, но покорно и довольно неуклюже – из-за огромного живота освободила ему место на диване рядом с собой.
– Мне весь вечер хотелось снять эту штуковину, но, пожалуй, надо привыкать.
– Да. Должно быть, неудобно, – ответил Сэм. – Как ты выдерживаешь?
– Спина и ноги смертельно болят, – призналась она, затем слабо улыбнулась. – Полли говорит, что это неизбежно. Думаю, тебе не хочется услышать обо всех неприятностях, на которые она жаловалась.
Сэм рассмеялся.
– Ладно. Наверное, пора устроить еще одну шумную ссору?
Даллас застонала.
– Я слишком устала сегодня. Мы же ссорились утром. Нельзя ли подождать до твоего завтрашнего возвращения с работы? Ты сможешь наорать на меня за то, что ужин не готов, или еще за что-нибудь.
– Да, пожалуй, – усмехнулся Сэм. – Никогда не думал, что ты упустишь шанс обозвать меня парой крепких словечек.
– Я приберегу их до завтра.
Усталые, они провели вечер тихо. Даже приятно, подумала Даллас, когда в десять часов начались «Новости». Кто бы мог представить, что она и Сэм протянут целый вечер без ссоры?
– Не знаю, как ты, – сказал Сэм, прослушав прогноз, опять предвещавший жару, – а я иду спать. Завтра предстоит жуткий день.
– Да, я тоже.
Сэм встал и выключил телевизор. Даллас попыталась подняться, но потеряла равновесие и, вскрикнув, тяжело плюхнулась на диван.
Он рассмеялся и, протянув руку, поставил ее на ноги.
Она переоделась в ванной комнате в ту же самую огромную футболку. Сэм – опять в спортивных шортах – уже сидел, зевая, на своем краю кровати.
На этот раз было не так трудно лечь рядом с ним – может, потому, что она мысленно готовилась к этому моменту весь день.
Сэм выключил свет.
– Жарко здесь, – пожаловался он, опуская простыню до талии и обнажая грудь.
– Ммм… Кондиционер практически не работает.
Даллас вытянулась на своем краю кровати, морщась от боли в натертом «животом» бедре и надеясь на хороший отдых.
– Давай помассирую тебе спину. У тебя наверняка все тело затекло от лишней тяжести.
– Спасибо, но ты тоже устал. Отдыхай. Однако он уже сидел на постели рядом с ней, толкая ее в плечо.
– Давай, Сандерс. Поблагодаришь меня после.
Даллас подавила стон и перекатилась на живот. Стон вырвался минуту спустя, когда Сэм занялся ее поясницей.
