– Ты, кажется, считаешь меня развратником? – спросил он тихо, не скрывая холодной ярости.
Ее руки сжались в кулаки, а ногти врезались в ладони.
– А кем же я должна тебя считать?
Стиснув зубы, он смотрел ей прямо в лицо холодными как лед глазами.
– Я купил этот самолет около года назад и ничего в нем не менял, за исключением добавленных мной стола и Каналетто. Кроватью я не пользовался ни разу – ни для сна, ни для каких других целей. Большинство моих перелетов были короткими и исключительно деловыми. И вообще за все время, пока я владею этим самолетом, ты первая женщина, поднявшаяся на его борт…
Молчание затянулось, единственным звуком, нарушающим эту тишину, было плавное урчание мотора. Облегчение теплой волной накрывало Бэл.
– Надеюсь, ты веришь мне?
Чувствуя себя по-дурацки из-за собственного промаха, она лепетала:
– Извини, я поторопилась с выводами.
– То-то же, поторопилась, – проворчал он уже мягче.
Покраснев, она беспомощно произнесла:
– Но ведь я правда очень плохо тебя знаю, а эта спальня…
Она остановилась – стук в дверь возвестил о том, что Патрик везет тележку с едой.
Как только стюард ушел, Эндрю позволил себе пошутить на щекотливую тему:
– Спальню можно переоборудовать, а после свадьбы, если мы захотим вступить в Майл-Хай-клуб, будем пользоваться диваном.
– Что это за клуб?
– Элитный клуб для любителей воздушного секса.
Пока она краснела и бледнела, Эндрю сосредоточился на красиво оформленном блюде даров моря. Он помог ей в выборе устриц, тоненьких кусочков семги, королевских креветок и морской капусты, предложил изящные треугольнички черного хлеба с маслом и охлажденное вино.
Бэл молча принялась за еду, всеми силами пытаясь восстановить самообладание. Через какое-то время, тайком взглянув из-под полуопущенных ресниц на Эндрю, который разливал кофе, она отметила про себя, что он расслабился и сидит так, словно уже позабыл неприятный маленький инцидент. Тем не менее, чувствуя себя обязанной принести ему свои извинения, она, принимая чашку из его рук, неуверенно начала:
– Меня обидела не спальня, а мысль о том, как она использовалась. Но у меня не было никакого… права…
– Став моей невестой, ты получила полное право требовать от меня любых объяснений.
– Но я должна была спросить, прежде чем строить собственные догадки. – Ее глаза наполнились слезами раскаяния. – Прости меня.
Он поднял ее руку и поднес к своим губам.
– Не плачь, милая. Все забыто.
– Кроме того, моей невесте, – продолжал он, – самое время взглянуть вот на это.
Взяв со столика свой кейс, Эндрю сел рядом с ней, открыл крышку. Ее взгляду предстала огромная коллекция роскошных обручальных колец.
Улыбаясь ее изумлению, он произнес:
– Я подумал, что выбор лучше оставить за тобой.
Там были рубин, топаз, аквамарин, сапфир, гранат, аметист и потрясающий изумруд, который даже нетренированный глаз Бэл выделил из всей массы.
Поскольку она едва взглянула на все это многообразие, он добавил:
– Конечно, можно купить кольцо и в Лондоне, если эти не подойдут.
– Ну что ты, – выдавила наконец она. – Они все великолепны. Я просто… потрясена.
– Тогда примерь и выбери, какое тебе по вкусу.
Пальцы Бэл были длинными и тонкими, с ухоженными овальчиками покрытых бесцветным лаком ногтей. Подняв ее левую руку, он начал надевать кольца одно за другим, оставляя ей время, чтобы она смогла оценить каждое. Она уже приготовилась выбирать с закрытыми глазами, настолько все они были хороши, но тут очередь дошла до последнего – изумруда. Он устроился на ее среднем пальце как влитой.
Это был огромный камень в старинной оправе. Несмотря на массивность, на тонком пальце ее сильной руки он смотрелся настолько чудесно, что она затаила дыхание, когда великолепный самоцвет вспыхнул зеленым огнем.
– Твой? – сказал Эндрю.
С порозовевшими щеками и блестящими глазами она кивнула. Теперь, когда они по-настоящему обручились, она ждала от него поцелуя.
