– Она, по-моему, так не думает.
Они вышли из джипа. Том, обойдя машину, подошел к багажнику и начал выгружать вещи, которые они привезли.
– Я бы выкурил сигару, – сказал Джонатан. – Прогуляешься со мной?
Том возился с коробкой, пытаясь отвертеться от разговора. Но отец нашел-таки возможность продолжить дискуссию. Лучше с этим покончить сразу, решил он.
Джонатан вытащил одну из своих толстых сигар, которые Лидия Расмуссин ненавидела.
– Не могу понять, чего мать так волнуется по поводу курения, – проворчал он, поднося к сигаре спичку. – Я осмеливаюсь курить только на улице, а скоро мне и это запретят.
– Вот если она это сделает, то я наконец-то перестану выслушивать твои стенания.
Джонатан Расмуссин был уже седоват, ниже ростом и суше, чем его старший сын. Он уволился из полиции два года назад, но так и остался копом, и его распирала гордость, что оба сына решили стать полицейскими.
– Ладно, – сказал Джонатан, хлопнув Тома по спине, – давай пройдемся, и я объясню тебе, что к чему.
Вечер был теплый и сырой. В туманной мгле фонари были окружены расплывчатым ореолом. Джонатан переступил через низкий бордюр, шагнув на тротуар. Том последовал за ним.
Правая сторона улицы была освещена лучше; там от угла за кафе располагался ряд заведений мелкого бизнеса: прачечная, салон гадалки, слесарная мастерская. На левой стороне стояло несколько старых домов и было темно. Не сговариваясь, они повернули налево и продолжали неспешную прогулку, не глядя друг на друга.
У них на двоих было шестьдесят пять лет наблюдения за такими вот темными улицами.
– Не хочу быть неправильно понятым, – начал Джонатан, дымя сигарой. – Но, думаю, у тебя с этой женщиной будет масса хлопот. Я понаблюдал за ней сегодня. Мужики так и вьются вокруг нее, и, похоже, ей это нравится.
– Она хороша собой, что всегда привлекает мужчин, – кисло рассудил Том.
– Один из них твой брат.
– Сомневаюсь, чтоб ты мог такое наблюдать… Не думаю, что здесь будут проблемы.
– Однако я видел, как ты смотрел на них, и не уверен, что сам ты в этом убежден.
– Знаю, – коротко бросил Том, – Рез умеет кружить женщинам головы. Ясно, что Джейси не исключение. Но это не должно стать проблемой.
– Хорошо, – уступил Джонатан. – Твой брат, как ты знаешь, любит рядиться в плащ благородного рыцаря. Думаю, именно это ее в нем и привлекает. Правда, большой беды в том нет.
– Ты прав, – сухо отметил Том. Похоже, это их фамильная черта, хотя его самого сия чаша миновала.
Джонатан согласно кивнул, но продолжал стоять, молча куря и выжидая.
Знакомый прием. Если достаточно долго играть в молчанку, то волей-неволей сам заговоришь. К сожалению, одно дело разгадать трюк и совсем другое – противостоять ему.
Наконец Том сдался:
– Я думал, что это будет тревожить маму, а не тебя, – сказал он тихо, – тем не менее она приняла ситуацию лучше, чем ты.
– Потому что она считает, что ты намерен жениться на этой женщине.
– А я и намерен.
– Почему?
– Разве не ты проводил со мной беседу, когда мне исполнилось пятнадцать? Что-то о пользе предохранения. И о кольце на случай, если у девушки возникнут проблемы.
– Что правильно для пятнадцатилетнего парня, не всегда верно для сорокалетнего мужчины.
Том направился к джипу.
– Если ты хочешь переубедить меня, то зря стараешься.
– Брось, – ответил отец, стараясь идти в ногу с сыном, – если бы ты отказался от ответственности за своего ребенка или за женщину, которая носит его, я первый подвесил бы тебя за… – (Том продолжал мрачно молчать.) – Но ты не любишь ее.
– Ты переходишь границы дозволенного. – Том едва сдерживался.
– Хочешь знать, почему я убежден в том, что ты ее не любишь? – Джонатан затянулся, и кончик его сигары вспыхнул. – Во-первых, если бы ты ее любил, то рассказал бы о ней задолго до того, как овладел ею.
– Поосторожнее, – остановил его Том, – выбирай слова.
– Ты хочешь сказать, что у вас что-то было до того? Вы встречались и раньше?
– Я хочу сказать, что есть вещи, которые тебя не касаются.
– Время рассудит. – Джонатан остановился перед машиной. – Бог мой, Том, ты думаешь, что я ничего не смыслю в арифметике? Ребенок должен появиться третьего марта, ведь так?
