Лили коснулась его руки и сказала:
— Я его не выдам, Рул. Если, конечно, он не виноват в чем-то более страшном, чем практика запрещенного законом искусства. Хотя, должна признать, впервые я на своем веку защищаю колдуна.
— Каллен говорит, что просто у колдовства репутация скверная. По своей природе оно не плохое и не хорошее, так же как электричество.
— Я тоже всегда так думала. У магии нет этических категорий, дело в том, в каких целях ее используют. Но то, что я ощутила в комнате Терезы… — Она покачала головой, словно отгоняя тяжелые воспоминания.
Когда Рул протянул руку, чтобы коснуться ее, рука Лили уже протянулась ему навстречу. Работает связь, подумал он. И будет продолжать действовать — если только она не воспротивится.
— Каково это — чувствовать магию? — спросил он, взглянув на нее.
Лили криво усмехнулась:
— Скажи-ка мне, каково это — обращаться?
— Неистово. Больно. Правильно.
— Да, слова ты подбираешь лучше моего. Магию ощущаешь как… текстуру. Песок или стекло, дерево, камень или лист… Когда я прикасаюсь к чему-то или ком волшебному, магия словно лежит сверху дополнительной текстурой.
— И она разная? — полюбопытствовал Рул.
— Конечно разная. Вот, например, магию лупи ощущаешь, словно прикасаешься к меху. Поэтому я и понимаю, что почувствовала в комнате Терезы. Текстура не может быть ни доброй, ни злой — просто текстура и все. Наверное, бывает такая, которая делает больно что-то вроде битого стекла. Но боль и зло — категории разные.
— Да, мы начинаем различать это в возрасте эдак после трех-четырех лет, — согласился Рул, включая по воротник.
— Думаю… — Лили заметила, что прикасается к нему, и тут же отдернула руку. — Эй, ты случаем не проехал мимо нужного места?
— Мне негде припарковаться.
— Ах. Ну ладно. Я хочу сказать, хорошо осознавать что ты просто человек, — ой, что-то не то вышло. Скорее, нужно вот так: что ты простой смертный, как и все мы. Мне тоже никогда не удается отыскать места для парковки, когда нужно.
Лили напрягала человечность Рула, вернее, ее отсутствие. И Рул не знал, что поделать с этим. Оттого ли она с трудом воспринимала его природу, что со своей до конца не определилась?
— Что самое сложное для медиума? — спросил Рул.
— Думаю, быть ни тем и ни другим.
— Не совсем понимаю, о чем ты. — Он завернул и парковался. — Ты определенно человек.
— Что это значит? Как провести линию и объявить: все с этой стороны — люди, а остальные нет? Ты за чертой и неплохо себя чувствуешь. Хотела бы я знать, где нахожусь я. — Она открыла дверь и вышла.
Зачем ей все эти черты, размышлял Рул, вылезая из машины. Может, это оттого, что она не принадлежит ни к одному клану. Он-то всегда знал, кто такой. Но разве семья Лили не ее клан в некотором роде? Это напомнило ему… Шагая рядом с ней по тротуару, он поинтересовался:
— Разве ты не хотела меня о чем-то спросить?
— Только не сию минуту.
— Ты собиралась спросить меня о встрече.
— Ах вот что. — Она раздраженно зыркнула на него. — Значит, ты слышал наш с мамой разговор полностью.
Рул улыбнулся.
— Хорошо. Ты пойдешь со мной на этот чертов званый обед?
— С удовольствием. Я уже забеспокоился, не хочешь ли ты пригласить Каронского.
— Я подумывала об этом.
Неприветливый тон Лили удивлял Рула. Он спросил:
— Насколько торжественным будет обед? У меня есть смокинг.
— Не надо. Костюм будет в самый раз. Обедаем ресторане у дяди Чана. Может, знаешь его? «Золотой Дракон» в квартале Газовых фонарей.
— Я там бывал. Превосходная свинина мушу. — Он взглянул на Лили. — Ты не в восторге, как я погляжу. Меня стесняешься?
— Нет. Нет, дело не в этом. Хотя, — чуть улыбнулась Лили, — интересно посмотреть на реакцию мамы, когда она увидит тебя.
— Значит, ты пригласила меня, чтобы раздражать матушку.
Лили задумчиво кивнула:
— Типа того. Мама утверждает, что лишена предубеждений, но это, конечно же, не так. Не то чтобы она против лупи, но что уж тут греха таить, ты не китаец.
— Нет, — засмеялся Рул.
— Если бы ты был хирургом, еще ничего. Или юристом в престижной фирме. Мама падка на личные заслуги. Но плейбой… — Она покачала головой. — Хотя то, что ты богат, ей понравится.
— Я не богат.
Лили обернулась и бросила взгляд на машину Рула потом на него и шевельнула бровями.
— Чисто из соображений имиджа.
— В твоем духе.
— Верно, — ухмыльнулся Рул.
— Еще ты познакомишься с отцом, но он человек покладистый. Сестра Сьюзен — та, которая выходит замуж, — само совершенство, с ней проблем не будет. Младшая сестренка Бет, наверное, станет с тобой флиртовать. Мм… еще есть бабушка.
— У тебя только одна бабушка?
— Нет, но эта бабушка единственная в своем роде. Она… — Лили вздохнула. — Бабушку описать невозможно. Сам узнаешь.
— Жду с нетерпением.
— Ну-ну, — пробормотала Лили.
Они добрались до места назначения — эксклюзивного салона «La Jolie Vie», владелицей которого была Джинджер Харрис.
— Лили, — Рул положил руку ей на плечо, не давая открыть дверь, — что с тобой?
— Ты хочешь спросить, что со мной не так, кроме того, что я на всю жизнь связана с мужчиной, которого не знаю? — Брови Лили выражали вежливое удивление. — Или же кроме того, что я только что выяснила, Ю за всеми убийствами стоит удивительная подозреваемая — бессмертная богиня?
Губы Рула дернулись, когда Лили назвала Ее подозреваемой.
— Древняя. Лучше называй Ее так. Хотя арестовать тебе Ее будет непросто, ведь в этот мир Она попасть не Может.
— Раньше ты что-то говорил об этом, но разве можно быть в этом уверенным? Твои сведения основываются на преданиях таких старинных, что даже нельзя с уверенностью сказать, когда они возникли.
— Если бы Она была здесь, тебе больше не пришлось бы волноваться о наших узах. Я был бы уже мертв. Так же как и весь мой клан, и все лупи по всей планете. Не Говоря о людях, которых Она сочла бы угрозой: президент, конгресс, военные.
— Тогда я уже боюсь.
Но ведь Лили была действительно испугана. Он чувствовал исходящий от нее запах страха всю дорогу, и чем ближе они подходили к салону, тем сильнее он становился.
— Ты не хочешь мне сказать, почему тебя расстраивает встреча с Джинджер?
Лили отвела взгляд, ее лицо еще больше помрачнело, и она ответила:
