этим справится!
— А если Ричард вернется и мы решим жить вместе, ты не будешь держать на него зла?
Воодушевление, звучавшее в голосе сестры, не скрывало тревоги, что Шэрон ни за что не простит зятя. Надо убедить Саманту, что все будет хорошо. Все неприятности произошли под давлением ситуации, сложившейся после безжалостного поступка Уэйда, разлучившего их всех. Ричард не был расчетливым или бесчувственным. И не заводил себе другой женщины…
— Конечно нет! — воскликнула Шэрон. И внезапно, ощутив страстное желание защитить сестру от несчастья вроде того, которое свалилось на нее саму, попросила: — Сэмми, будь там поосмотрительнее!
Ее ужасала сама мысль, что младшая сестренка может пострадать во второй раз. Непостоянная натура Саманты не всегда позволяла ей поступать сообразно с разумом. К тому же Шэрон не забыла, какое отчаяние охватило сестру в прошлом году, когда ее оставил Ричард, вплоть до попытки — к счастью, неудачной — отравиться слишком большой дозой снотворного.
Они поболтали еще несколько минут, и Шэрон предложила назавтра отвезти сестру в аэропорт, но та не захотела и слышать об этом.
Повесив трубку, Шэрон задумалась. Разумеется, она была счастлива за сестру, очень счастлива! Но перспектива провести без нее несколько недель застала ее врасплох. Хорошо еще, что она умудрилась не рассказать о визите Марка! Зачем было лишний раз волновать Саманту?
Утром сестра позвонила ей еще раз, уже из аэропорта.
Всю последующую неделю Шэрон полностью посвятила Бобби и работе на Хартов, пару раз отвлекшись на то, чтобы заехать полить многочисленные комнатные цветы Саманты.
Но чем ближе подходил конец недели, тем возбужденнее она себя чувствовала. Четверг стал необычно тяжелым днем, и Шэрон знала, в чем дело: завтра пятница и должен появиться Марк.
Доверив Бобби надежной, обязательной Габби, она все утро промаялась, не зная, какое оправдание придумать, чтобы не сопровождать сына в дом Марка. Об этом не могло быть и речи! Что, если попробовать предложить ему компромисс: пойти куда-нибудь втроем. Туда, где вокруг будут другие люди, где она не окажется один на один с Марком. Она сейчас чувствовала себя слишком уязвимой для того, чтобы оставаться с мужем наедине!
Он приехал в конце суматошного утра как раз в тот момент, когда она отошла от телефона после успешных переговоров по поводу обоев для гостиной Хартов. Габби должна была привести малыша только к двум часам дня. И когда Марк, как и в прошлый раз, неожиданно появился в дверях внутреннего дворика, Шэрон посмотрела на него с недоумением.
— Я не ждала тебя так рано, — с неудовольствием сказала она.
— Ну? Вы оба готовы?
Неужели он полагает, что она бросит ради него все дела? Вот так — ни за что ни про что?
— Разве по мне можно это сказать? — резко ответила Шэрон, увидев, что его взгляд, скользнув по непричесанным волосам и раскрасневшемуся лицу, остановился на разошедшемся вороте ее блузки.
— Сойдет, — сухо сказал Марк и посмотрел на дверь, ведущую в гостиную. — Где Бобби?
Шэрон чуть не задохнулась от негодования. Какая наглость!
— Его еще не привезли. Я…
— Не привезли откуда? — резко прервал ее Марк. — Опять эта няня? Или на этот раз ты скинула его на руки своей сестрицы?
— Я ни на кого его не скидывала! — в гневе воскликнула Шэрон. — Саманта любит Бобби. И если уж хочешь знать, она улетела вместе с Ричардом! Так что тебе так и не удалось полностью разрушить их брак, хотя ты и очень старался! А Бобби, разумеется, с Габби Брэм, — закончила она более спокойно.
— Что, до сих пор? — нахмурившись, спросил он.
— Да, до сих пор! Тебе же сказали! Ты пришел слишком рано. Я просила привезти его к двум часам.
— Тогда где же он? — Он посмотрел на золотые наручные часы. — Сейчас двадцать пять минут третьего!
Шэрон озадаченно взглянула на свои часики.
— На моих двадцать минут второго…
— Значит, одному из нас нужны новые часы, — заметил Уэйд.
Нахмурившись, Шэрон вскочила и, вбежав в гостиную, бросила обеспокоенный взгляд на висящие там часы.
Четырнадцать двадцать шесть! Марк был прав! Где же тогда ребенок? И Габби? Она опаздывала уже на полчаса! Не случилось ли чего-нибудь? Габби сама была матерью и никогда раньше не подводила ее!
— Но она никогда, никогда не опаздывала!..
— Если не считать сегодняшнего дня!
— Ты, вероятно, думаешь, что я подстроила все это специально, чтобы досадить тебе? — раздраженно огрызнулась Шэрон, проходя мимо мужа к стоящему на столе телефону.
— Чтобы досадить — возможно, и нет, а чтобы не дать мне встретиться с сыном — вполне может быть!
Не обращая внимания на язвительное замечание, Шэрон начала набирать номер, но в этот момент раздался звонок в дверь.
— Она решила-таки привезти его! — мрачно заметил Марк, отправляясь открывать дверь.
— Мистер Уэйд? — Раздавшийся в холле мужской голос звучал официально, и, похолодев, Шэрон выронила трубку из рук.
— Да.
— Что такое? В чем дело? — Она была уже в дверях, за спиной Марка, и с ужасом смотрела на стоявших у входа полицейских — молодого мужчину и женщину. — Произошел несчастный случай? Боже!
— Нет, миссис Уэйд! — Мужчина пристально посмотрел на нее. — Вы ведь миссис Уэйд, не так ли?
Не в силах вымолвить ни слова, она лишь кивнула.
— Может, вы все-таки скажете, что случилось? — поинтересовался Марк, даже в этой ситуации сохраняя самообладание.
— Позвольте нам войти, сэр? — уважительно попросил полицейский.
А потом, сама не помня как, Шэрон очутилась в гостиной, и стоящий рядом с ней Марк спросил напряженным, требовательным тоном:
— Ну? Скажете вы наконец, что произошло с моим сыном?
3
Похищен!
Шэрон не сводила глаз с маленького круглого пятна на потертом ковре. Позади остались бесконечные вопросы, толпа полицейских и новые вопросы.
Теперь, когда все ушли, она попыталась осознать случившееся. Бобби похищен! Украден! Ее маленький мальчик был отобран у Шэрон именно в тот момент, когда мать думала, что он находится в полной безопасности на попечении Габби…
— Послушай!
Невидящими глазами Шэрон смотрела на знакомую руку, протягивающую ей стакан.
— Выпей это, — приказал Марк. — Почувствуешь себя лучше. Или, во всяком случае, хоть немного оживешь…
Когда Шэрон упала в обморок после слов женщины-полицейского, то, очнувшись, почувствовала поддерживающие ее руки мужа, услышала тихие слова утешения. Хотя, разумеется, все это было впустую. Чем он мог помочь?
