Впрочем, нельзя было сказать наверняка. Потерять я его, конечно, не потеряла, прежде всего потому, что пока не имела права называть своим. С другой же стороны…
А с другой стороны, бабушка все это время без умолку говорила. Сделав над собой усилие, я вернулась мыслями к беседе. Автобус наконец тронулся с места и неспешно продолжил путь.
— …в Бирмингеме.
— Что в Бирмингеме? — переспросила я.
Хвастун, что сидел впереди, повернул голову и метнул в меня поверх спинки сиденья гневный взгляд.
— Нельзя ли потише? — Он кивнул на свой телефон.
Бабушка требовала внимания.
— Детка, ты что, не слушаешь?
— Прости. — У меня опустились плечи. — Я в автобусе. Шумно.
Мой сосед, видимо в отместку, заговорил громче.
Бабушка с полувздохом начала сначала:
— Повторяю еще раз: вчерая ездила в салон красоты и там, представь себе, встретилась с Маффин Уоткинс!
— Серьезно? Маффин,[1] ты подумай! — с напускной радостью воскликнула я, хотя понятия не имела, о ком идет речь.
— Она рассказывала о своем сыне…
— Пирожке? — попыталась угадать я. — Кексе? Пончике?
— Его зовут Энди, — четко выговорила бабушка. — Судя но всему, славный-преславный мальчик.
— Ты сама хоть раз его видела?
Бабушка пропустила вопрос мимо ушей.
— Только-только купил чудесный дом. Маффин подробно его описала.
— Понятное дело.
— Энди, — объявила бабушка тоном диктора Си-эн-эн, оглашающего результаты выборов, — работает в «Леман бразерc».
— А доход Бингли — пять тысяч фунтов в год, — чуть слышно отозвалась я.
— Что?
— Да так, ничего.
— Хм… — Бабушку было не сбить с толку. — Очень серьезный молодой человек, сразу понятно. Ему всего тридцать пять, а он уже обзавелся катером.
— В общем, само совершенство.
— Я дала Маффин твой телефон, для ее младшего сына, Джея! — победно провозгласила бабушка.
Я опустила руку с сотовым, секунду не мигая смотрела на него и снова поднесла к уху.
— Ничего не понимаю. Так с которым из них ты задумала меня свести? С младшим?
— Маффин говорит, Энди с недавних пор с кем-то встречается, — пояснила бабушка, — а Джей как раз в Англии, вот я и подумала: почему бы вам не встретиться, не поужинать вместе?
— Джей в Бирмингеме! — завозмущалась я. — Ты же сама сказала: в Бирмингеме! Ведь так? А я в Лондоне. Это разные города!
— Но они оба в Англии, — преспокойно сказала бабушка. — Разве от Лондона до Бирмингема так уж далеко?
— Я не намерена ехать в Бирмингем, — отчеканила я.
— Элоиза, — с укоризной протянула бабушка. — В отношениях с мужчиной надо уметь подстраиваться под обстоятельства.
— У меня ни с тем, ни с другим никаких отношений! Я их обоих в глаза не видела!
— Съезди в Бирмингем, и увидишь.
— Бабушка, если человек в своем уме, он в жизни не поедет в Бирмингем! Все, наоборот, только и мечтают сбежать отгула!
Парень спереди негодующе хмыкнул — то ли потому, что я повысила голос, то ли из-за столь пренебрежительного отзыва о замечательном городе.
— Я жду не дождусь твоей свадьбы, — вздохнула бабушка, — потом можно и умереть спокойно.
— Значит, тебе еще жить да жить, — усмехнулась я.
Она прибегла к другой хитрости.
— Если хочешь знать, я повстречала дедушку шестнадцатилетней девочкой.
Не было нужды напоминать мне об этом.
— Ты ведь у нас особенная, — ласково пробормотала я и деланно спохватилась: — О, мне выходить!
— Джей позвонит тебе! — нараспев проговорила бабушка.
— Понятно, — проворчала я, но старая лиса успела положить трубку. И уже наверняка поспешно набирала номер Маффин, или Мафии, или как ее там, намереваясь в ознаменование близкой победы распить с ней на пару бутылочку шампанского.
Бабушка на какие только не шла ухищрения, дабы выдать меня замуж, с тех самых пор, как я достигла половой зрелости. Я все надеялась, что в один прекрасный день она махнет на меня рукой и возьмется устраивать судьбу моей младшей сестры, которая в свои девятнадцать была, на взгляд бабушки, без пяти минут старой девой. Однако, на счастье Джиллиан, упрямица и не думала сдаваться. Ее напористость заслуживала бы восхищения, не будь ее жертвой я сама.
Автобус черепашьими темпами проехал мимо Юстона и в самом деле почти добрался до моей остановки напротив ресторанчика «Пицца-экспресс», какие в Лондоне попадаются на каждом шагу, — я, можно сказать, не солгала бабушке.
Снова засунув телефон в карман сумки, я не без опаски принялась спускаться по узкой лестнице со второго этажа. Утешала надежда, что этому Джею из Бирмингема затея сводниц пришлась по вкусу не больше, чем мне. Смех, да и только! Ужинать с человеком, с которым тебя объединяет салон красоты, где встречаются его мать и моя бабушка! Видели бы вы бабулину прическу!
Спрыгнув с подножки автобуса, я поспешила в тяжелые железные ворота и очутилась во дворе Британской библиотеки. Голуби, вконец ожиревшие благодаря туристам и прочим благотворителям, что неизменно отдают птицам остатки ленча, проводили меня недобрыми взглядами выпученных темных глаз, когда, обойдя их, я зашагала к дверям. День только начинался, и туристов в очереди у гардероба можно было пересчитать но пальцам.
Я с уверенностью завсегдатая прошла к столу в противоположном конце вестибюля и, соблюдая установленные для посетителей правила, принялась перекладывать все необходимое для работы из компьютерной сумки в прозрачный пакет: ноутбук, блокнот на случай, если тот забарахлит, два набора карандашей, телефон, чтобы как ненормальная поминутно смотреть на экран, кошелек с деньгами на ленч… а еще тайком книжку — в кафе я прятала ее под столиком и украдкой читала. Дно пакета угрожающе провисло.
Прекрасно понимаю, зачем Британской библиотеке пластиковые пакеты: так борются с бессовестными ворами, что только и мечтают ускользнуть с листком-другим из личной переписки Диккенса. Но для романов, которыми я наслаждаюсь, поглощая ленч, пакеты эти определенно не подходят. Незаконно проносить книги внутрь — сущая пытка.
Покрепче ухватив тяжелую ношу, я вошла в лифт и поднялась мимо кафе с яркими стульчиками и мимо унылой закусочной на четвертый этаж, где потолок гораздо ниже, а туристы боятся показываться. Впрочем, «боятся», скорее, неверное слово — здесь для них просто нет ничего интересного.
Махнув пропуском перед носом дежурного охранника, я вошла в зал рукописей и с облегчением плюхнула свое добро на излюбленный стол. Человек спереди, изучавший в ярком свете лампы средневековый труд, метнул в меня сердитый взгляд. Деланно улыбнувшись в знак извинения, я принялась по порядку вынимать из пакета ноутбук, шнур, адаптер, блокнот и привычными движениями раскладывать их вокруг подставки для рукописей, высившейся посреди стола. Мне столь часто доводилось бывать здесь, что обустраивать рабочее место вошло в привычку. Ноутбук я поставила справа, наклонив экран лишь слегка,
