светилась пена кудрей, теперь сняли светло-каштановые, затянутые в аккуратный узел волосы, подчеркивая классические черты женского лица. Без шаловливых завитков и разноцветных лент мисс Фейрли смотрелась совсем иначе. И напоминала не взбалмошную лесную нимфу, а мраморную статую Минервы.
— Ах, как же хорошо! — пробормотала она, с отвращением кладя парик на стол возле кофейника. — От него так чешется голова.
Перемена была столь поразительна, что собственная маскировка показалась Летти до смешного примитивной.
Выходит, не она одна скрывала свое имя. Ее вынудили стать другой обстоятельства и минутный порыв. Что же заставляло притворяться мисс Фейрли? Подозрение, неприятное, как холодный кофе, заполонило душу Летти, когда она взглянула на лицо мисс Фейрли — безмятежно-спокойное и без прикрас еще более прелестное. Она совсем не походила на Мэри. У той волосы были темные, у этой светлые, глаза у мисс Фейрли миндалевидные, а у Мэри круглые. Губы у мисс Фейрли были поуже, нос тоньше. Но обе пленяли некой прирожденной величавостью и царственным изяществом сложения.
Летти взглянула на мужа. Он смотрел на мисс Фейрли с единственным чувством — мрачной покорностью. Ни капли удивления не отражалось в его глазах. Что означали их заигрывания на вечере у миссис Лейнерган? Знала ли мисс Фейрли, что лорд Пинчингдейл женат?
— Желаете мне о чем-то сообщить? — резко спросила Летти.
— Чем меньше будете знать, тем лучше — процедил лорд Пинчингдейл, как будто обращаясь к жене, на самом же деле о чем-то предупреждая холодную красавицу, что сидела во главе стола, — выряженную в никак ей не подходившие рюшки и оборки Джилли Фейрли.
— Лучше для кого? — прищурилась Летти. — Для вас?
Лорд Пинчингдейл не изменил ленивой позы, но лицо его напряглось.
— Разумеется. Для кого же еще?
Дорогая парча его жилета и сапфир на галстуке поблескивали в солнечном свете. Летти напомнила себе, что перед нею избалованный аристократ, которого заботят лишь собственные удовольствия и не волнуют судьбы других.
К горлу Летти, точно удушающая раскаленная лава, подступило отвращение.
— Может, хоть разок попробуете задуматься о ком-нибудь еще, не об одном себе? Просто так, забавы ради?
Лорд Пинчингдейл медленно поднял бровь.
— Взять пример с вас? Держу пари, на вчерашний вечер вы явились исключительно ради моего блага.
— Какой мне смысл тревожиться о вашем благе, тогда как вы сами прекрасно о себе печетесь? Сколько еще женщин у вас припасено в разных уголках света? Одна наверняка томится в Шотландии — с нею вы ездите охотиться на куропаток? В Париже целый гарем?
Губы лорда Пинчингдейла искривились в улыбке.
— Не совсем так.
— Грязные подробности меня нимало не интересуют!
— А мне любопытно, — вмешалась жадно слушавшая миссис Гримстоун. — Гарем оказался бы очень кстати.
— Миссис Гримстоун пишет необычный роман, — сухим, точно дрова в камине, тоном объяснил лорд Пинчингдейл. — Только, прошу вас, не забудьте изменить имена. Мое и так донельзя запятнано.
— Непременно изменю, — фыркнув, пообещала миссис Гримстоун. — Пинчингдейл — дурацкая фамилия для книжного героя.
— А миссис Олсдейл, почти не сомневаюсь, полагает, будто злодея лучше и не назовешь.
— Слишком высокого вы о себе мнения, — едко произнесла Летти. — Всякий книжный злодей по меньшей мере не лишен некой духовной силы. Распутники им не пример.
— По-моему, злодей и распутник — почти одно и то же.
— Если бы вы по собственной воле не пали столь низко, то и на других смотрели бы иначе!
— Коль скоро иссякнет ваш запас оскорблений, предлагаю назвать меня, например, «отъявленным хамом». Или просто дайте мне пощечину, на том и закончим.
— Дала бы, будь на мне латная рукавица!
— Хотите склонить меня к дуэли? Боюсь, ничего не выйдет. моя дорогая.
Ах да, я забыла. — Летти распрямила плечи, радуясь, что может смотреть на лорда Пинчингдейла сверху вниз. — У вас нет чести, чтобы ее защищать.
— Браво! — воскликнула миссис Гримстоун. — Пожалуй, даже я не вышла бы из положения достойнее!
— Пока мы совсем не увязли в этих нелепостях, — умиротворенно, будто наблюдая философскую беседу в «Обществе синего чулка», произнесла мисс Фейрли, — давайте наконец объяснимся с гостьей.
— Что вы подразумеваете под объяснениями? — полюбопытствовал лорд Пинчингдейл — совершенно спокойно, однако отчеканивая слова и тем самым обнаруживая, что отзыв о его чести ему не столь безразличен, как он желал показать.
— Правду.
— Выдумки куда более занимательны, — медленно проговорила миссис Гримстоун. — В особенности мои.
— Сохранению мира в стране они не слишком помогают, — заметила мисс Фейрли.
Лорд Пинчингдейл плотнее сжал губы, будто верил в то, что речь идет о сохранении мира в Англии, не больше, чем Летти. «Да как он смеет, — негодующе думала Летти, — делать вид, будто опечален?! Гарем ведь у него, не у кого-нибудь!»
Лорд Пинчингдейл сложил руки на груди и кивнул мисс Фейрли:
— Раз уж вы заварили эту кашу, Джейн, сделайте милость…
— Кто здесь Джейн? — звенящим голосом потребовала Летти.
Мисс Фейрли с пренебрежением отодвинула парик дальше.
— Джейн — это я.
— Не Джилли? — Летти сознавала, что следовало бы задать другие вопросы, но сказала то, что первое пришло в голову.
Мисс Фейрли — Джейн — радушно улыбнулась. Чересчур радушно. Такой улыбки Летти не видела, пожалуй, с того дня, когда к ней отправили повара сообщить, что издохла ее любимая собака.
— Нет, не Джилли.
— А меня называйте «мисс Гвен», — заявила миссис Гримстоун, имя которой было, как запомнила Летти, Эрнестина, то есть с Гвен, как ни сократи, не имело ничего общего. — Но лишь в тех случаях, когда будете уверены, что нас никто не слышит, или провалится вся операция. Поняли?
— Операция?
— Мы, — спокойно пояснила Джейн, — шпионы Розовой Гвоздики.
Глава 14
— Помилуйте! — воскликнула Летти. — По-вашему, я должна в это поверить?
Открыто ставить под сомнение слова собеседников весьма невежливо. Но и снимать за чайным столом парик не входит в общепринятые правила.
Неужто им казалось, что она столь беспредельно наивна?
Заметив, как лорд Пинчингдейл бросил на Джейн быстрый выразительный взгляд, Летти разозлилась пуще прежнего.
— Скажите еще, что все вы миссионеры, которые явились сюда обращать дикарей в христианскую веру! Или труппа бродячих актеров, или… — Тут ее подвело воображение. — Шпионы! Да кто в подобное поверит?
— Уж постарайтесь, мисси! — выпалила мисс Гвен, или миссис Гримстоун, или кем бы она ни была, что
