Ожидаемого поцелуя не последовало. Джефф лишь провел губами по ее виску, прикасаясь к коже едва ощутимо. Потом поцеловал в веко, туда, где вытирал слезы, в щеку и в самый уголок губ — дразня, мучая.
Особенным терпением Летти никогда не отличалась. Не любила сидеть, ожидая, что последует дальше. Следовало лишь дотронуться рукой до его затылка и немного придвинуть его голову ближе. Ей казалось, она помнила, что значит целоваться. Воскрешала мгновения на Хай-Холбори снова и снова — запах, вкус, чувства.
Воспоминания изрядно уступали действительности.
Их губы встретились, как две неприятельские армии, что шли друг другу навстречу, дабы биться насмерть. В ушах Летти загремела канонада, в груди — барабанная дробь, перед глазами в облаке дыма засверкали вспышки. В то мгновение, когда губы слились, у Летти напряглась спина. Секунду-другую спустя она уже сидела больше на Джеффе, нежели рядом с ним, но ее это ничуть не пугало. Волосы, теперь вовсе не желая держаться в прическе, упали ей на щеку, и, пробормотав нечто нечленораздельное, она откинула их назад, но они снова съехали на лицо.
Джефф, касаясь губами ее подбородка и негромко усмехаясь, сам убрал упрямые пряди ей за ухо. До этой минуты Летти как будто не знала, что у нее есть подбородок. Полагала, это лишь часть челюсти, и создана она единственно для того, чтобы говорить. Мир менялся с каждым мгновением! Губы Джеффа скользнули вниз по шее Летти, пробуждая в ней неведомые доселе чувства, и задержались в районе ключицы. Летти откинула назад голову и задышала громче и чаще.
Джефф двинулся дальше, миновал скромный кулон, что украшал ее грудь, коснулся отделанного незатейливым кружевом ворота…
Карета вдруг резко остановилась.
Позабывшие, что ехать им не вечно, Джефф и Летти ударились о спинку сиденья. Летти угодила локтем Джеффу в ребра.
— Ой! — воскликнула она, отдергивая и принимаясь потирать руку.
— Да уж, — пробормотал Джефф, не найдя более подходящих слов.
Его голос прозвучал сдавленно — отнюдь не из-за удара по ребрам. Что, черт возьми, произошло?
Отдельные части его тела ответили бы с превеликим удовольствием. Джефф велел им молчать. По их милости он и так позволил себе зайти слишком далеко. А если бы экипаж не остановился, наверняка сделал бы такое, о чем бы горько сожалел.
Не дожидаясь, пока подойдет кучер, Джефф открыл дверь. Хорошо бы было свалить всю вину на случай, заявить самому себе: «Она очутилась в моих объятиях неожиданно, когда качнуло карету (неожиданность-то и сыграла решающую роль), а потом я уже ничего не мог с собой поделать, как Адам».
Однако все случилось не так, мрачно подумал он, спрыгивая на землю без помощи подножки. Можно было, пока не поздно, отстраниться, небрежно убрать платок в карман, сказать что-нибудь несущественное и неромантнчное, к примеру, «Теперь волноваться не о чем». Вот как надлежало поступить. Истинный джентльмен в жизни не воспользовался бы подобной минутой. Как, например, не посмел бы выругаться при даме. Строгие правила запрещали многое. В том числе и целовать женщину, которая отчасти потеряла над собой власть, ибо только что смотрела на изуродованный труп.
Или желать сестру бывшей невесты.
Вот в чем было дело. Отнюдь не в самих поцелуях, не в обстоятельствах, не в покойнице, не в чем ином, как в желании целовать. Хуже того, Джеффу это доставило небывалое удовольствие, и какая-то часть его жаждала продолжения.
Дурацкое положение, подумал Джефф в отчаянии. Презирать себя за то, что предаешь бывшую любовь и пылаешь страстью к собственной жене.
Историю нелепее было трудно сочинить.
Джефф помог Летти выйти из экипажа и постарался придать себе обычный вежливо-отчужденный вид.
— У нас это как будто входит в привычку.
— Что?
Губы Летти припухли, волосы были растрепаны. Ее хотелось целовать еще и еще. Забыть о бывших невестах, обо всем прочем и предаться греху.
— Экипаж, — отчеканил Джефф, столь быстро идя к парадному крыльцу, что Летти, дабы не отстать, пришлось побежать.
— А-а… Это… — Ее голос упал почти до шепота, когда она сообразила, что он имеет в виду: снова карета, снова поцелуй, снова неприятные последствия. — Да.
— Да, — подтвердил Джефф, сожалея, что заговорил, и стуча по двери кольцом с куда большим усилием, чем требовалось. — Это.
На его счастье, служанка открыла дверь без промедления. И, тотчас узнав и Джеффа и Летти, без вопросов впустила их.
— Нам необходимо взбодриться кофе и отдохнуть в гостиной. — Джефф взглянул на перепачканные кровью руки Летти и на ее смятое платье, что в чистенькой передней смотрелись чудовищно. — Принесите таз с теплой водой и полотенца.
Служанка присела в реверансе и пошла прочь, не выказывая ни капли удивления при виде Летти, ибо видывала картины и пострашнее.
Пряча руки в складках юбки, Летти последовала за Джеффом вверх по лестнице. Настроение ее улучшалось с каждым шагом. Конечно, ей следовало умыться — иначе было нельзя, — но оттого, что попросил принести таз именно Джефф, она чувствовала себя чародейкой. А его замечание по поводу экипажа? С чего бы это? Что случилось с их так называемым соглашением? Там, в карете, оно будто испарилось. Вместе с платком и обидами. Как она была счастлива, что он заботился о ней, что видел в ней Летти! И хотел ее целовать. Ее, не Мэри.
Нет, не стоило слишком обольщаться.
Она была не Мэри и прекрасно знала, что Джефф не желал на ней жениться. Не следовало ему целовать ее.
Впрочем… Кто кого поцеловал?
Подумав, Летти решила, что лучше вовсе не задаваться этим вопросом. Вспомнить, кто начал поцелуй, было не так-то просто. А легкие поцелуи в шею? Для чего он это делал? Из желания продлить романтическое приключение или же дабы остудить ее пыл?
Остудить. Ха! Поцелуи не несли и капли холода. И потом Джефф вовсе не торопился отстраняться.
У Летти потеплело в груди. Зачем она его поцеловала? Неужто не могла благопристойно посидеть — если в подобном положении о благопристойности могла идти речь — и посмотреть, что будет делать он?
Сидеть и ждать — что-что, а это было не в ее натуре.
На последние несколько ступеней Летти поднялась слишком твердыми шагами, позабыв о необходимости казаться легкой и грациозной. Если он сожалел о поцелуе, так бы прямо и сказал, а не отпускал низкие шуточки. На объяснения в любви Летти не надеялась, не желала слышать и напоминаний о прежнем приключении в экипаже — в те минуты Джефф думал, что перед ним Мэри. Летти вдруг почувствовала себя дешевкой. Такой, какую легко заменить. Нежеланной.
На душе заскребли кошки.
Поднявшись на лестничную площадку, Джефф протянул руку к двери гостиной. Выражение его лица было, как всегда, невозмутимым, под стать безупречного вида сюртуку. А у Летти волосы свисали набок, из них торчали шпильки. Юбка коробилась от засохшей крови, как у французской простолюдинки- революционерки, что только что стояла у гильотины, а губы будто стали втрое толще.
Она шагнула вслед за мужем.
— Нам нужно кое-что обсудить.
— Неужели? — Джефф открыл дверь гостиной и жестом пригласил жену войти первой.
