Ханна резко втянула в себя воздух, когда его рука прикоснулась к ее спине.
— Да.
Майкл улыбнулся и усадил ее в кресло. Он встал на колени у ее ног, протянув руку к ее щиколоткам.
— Что-о-о вы делаете? — Ханна схватилась за свои юбки, лицо ее побледнело.
— Я собираюсь поцеловать вас, все в порядке. — Майкл скользнул руками вверх к икрам, его ладони гладили ее ноги в шелковых чулках. — Но вы же не сказали куда.
— Нет. Я не это имела в виду. Я не хотела, чтобы вы… погубили меня.
— Я не стану губить тебя, милая. Я собираюсь доставить тебе удовольствие. Если только ты не боишься?
Ханна вцепилась пальцами в подлокотники кресла. И хотя было болезненно прерывать эту опасную игру, Майкл начал было отступать от задуманного. И Ханна повергла его в шок тем, что привлекла его рот к своим губам. Он почувствовал, как она дрожит.
— В таком ужасе я не бывала ни разу за всю свою жизнь. Но я не хочу, чтобы ты останавливался, — прошептала она.
Да простит его Бог за то, что он собирается сделать! Майкл властно завладел ее ртом в крепком поцелуе. Он прижал ее к себе, раздвинув ее ноги и положив их себе на талию. Ее грудь вздымалась и опадала, в то время как она с трудом пыталась перевести дух.
Майкл еще немного расшнуровал ее корсет.
— А что, если кто-нибудь войдет?.. — пробормотала она заплетающимся языком.
— Риск придает остроту, ответил он, снова целуя ее.
Ханна задрожала в его объятиях.
— Мне не следует позволять вам делать этого. Я знаю, это плохо.
— Но вам ведь хорошо?
Она опустила голову, словно сдалась:
— Да.
Майкл взял ее руки, заставив ее прикасаться к себе так, как хотел он сам.
Хотя ее соски скрыты под тяжелым корсетом, он знал, что она испытывает должные ощущения.
— Вы толкаете меня на путь, по которому мне не следовало бы идти.
— Я грешник. Я живу ради соблазнения.
Ей не следовало позволять Майклу входить в ее каюту. Предостережения ее матери не шли у нее из головы, но она не могла собраться с силами, чтобы отступить.
Не сейчас.
Это запретное удовольствие пронизывало ее тело, потому что к ней никто никогда так не прикасался. Ханна даже не знала, что такие ощущения существуют. Ее кожа разгорячилась и стала нестерпимо чувствительной. Между ног она почувствовала набухание и тупую боль.
Собравшись с последними силами, Ханна все же оттолкнула его от кресла. Она встала, ей нужно было понять, правильно ли она поступит, если проведет эту ночь с ним.
Как она и ожидала, Майкл отступил от нее, на его лице нельзя было ничего прочесть. Черный суконный камзол идеально сидел на его широких плечах, вечерняя одежда делала его еще более привлекательным. В свете лампы его зелено-карие глаза были почти черными, в них горело желание.
Кто-то пытался убить его сегодня ночью, однако Майкл и виду не подает, что боится.
Его сильная воля и храбрость интриговали и возбуждали ее.
— Майкл? — прошептала она.
Ханна никогда прежде не называла его по имени.
— Что?
Прикоснись ко мне снова. Поцелуй меня.
Ханна не знала, что на нее нашло. Возможно, это из-за вина. А возможно, из-за желания самой принимать решения. Одно она знала: оставаться одна она не хочет.
— Что, если… я попрошу больше чем поцелуй?
Майкл замер, и Ханна подумала, не совершила ли она грубой ошибки. Щеки ее пылали от смущения, по мере того как длилось его молчание.
— Я не для вас, Ханна. Я никогда не смогу на вас жениться.
Его честность должна была подавить ее желание. Но Ханна и так знала, что у них нет будущего.
— Я знаю, — услышала она свои слова. — Я от вас хочу совсем не этого.
Она так прямо держала голову, словно это могло удержать ее от падения. Что такого, если она позволит ему поцеловать себя, позволит ему показать ей тайны запретной любовной связи? Ее репутация и так уже погибла.
Ханна стояла на расстоянии вытянутой руки от него, Майкл приблизился, и она почувствовала тепло его дыхания у себя на лбу.
Ее тело затрепетало, вес ее платья давил ей на груди, тяжелые юбки закрывали ноги… От этого ей было неудобно, слишком много слоев ткани отделяло их друг от друга.
Майкл схватил ее ладонь и осыпал поцелуями.
— Вы не в себе.
— Вы правы.
Ханна притянула его руку к своей щеке, не заботясь о том, что это неприлично. Желание становилось сильнее с каждым мгновением.
— У меня есть пятнадцать часов не быть собой. До того как мы сойдем с этого корабля.
Его рука двинулась к ее спине, он расстегнул еще несколько пуговок, скользнув рукой под ее платье.
Это был ее последний шанс сказать «нет». Неужели она хочет погубить себя с солдатом? С человеком, у которого нет будущего и который не сможет позаботиться о ней?
— Да.
Ханна протянула руку, положила ее на его плечо и потянулась к нему за поцелуем. Его губы были вкуса шампанского с привкусом миндаля.
Это была последняя мысль в ее голове, прежде чем Майкл перешел к действиям. Ханна чувствовала, как его руки расстегивают оставшиеся пуговицы на ее платье. Она сняла с него камзол и развязала галстук.
— Ненавижу женскую моду, — обронил Майкл сквозь зубы.
Несмотря на слои юбок, ему удалось проникнуть под них, чтобы отвязать несколько нижних и лишить ее тяжелого кринолина. Ханна почувствовала себя маленькой, всецело в его власти. Майкл раздел ее, снимая каждый предмет наряда, пока она не осталась в одном нижнем белье.
Почему она отбросила в сторону все запреты, все, чему ее учили, ради человека, который только что признался, что не может дать ей будущее?
Он ничего собой не представляет, — настаивал ее разум.
Он — все, — возражало ее тело. Всего несколько минут назад кто-то пытался убить его. Мысль о том, что она может потерять этого человека, когда только начала его узнавать, закралась в сердце, сжимая его болью. Сегодня он принадлежит только ей.
Его язык скользнул в глубину ее рта, и ее груди напряглись. Между бедер у нее стало влажно, и Ханна сдвинула ноги вместе. Никто никогда не готовил ее к этому, и она не знала, что с ней происходит.
Майкл погасил лампу, погрузив каюту в темноту.
— Иди сюда. — позвал он, беря ее за руку.
Он подвел ее к креслу, сел в него и посадил ее к себе на колени. Ханна приникла к нему, ее пальцы ласкали его волосы. В темноте ее кожа стала еще чувствительнее. Ханна не знала, что он сделает потом, и это и возбуждало, и ужасало ее.
Руки Майкла снова скользнули в ее волосы, и шпильки рассыпались по деревянному полу. Он пропускал сквозь пальцы ее шелковистые локоны и целовал ее.
Майкл почувствовал ее желание прикоснуться к нему, он расстегнул рубашку и положил ее руки себе на грудь.
