— «Чаринг-Кросс», — ответила Кэт, сверившись с картой. — «Сансет-бульвар» идет в «Олд-Вике», «Буря» — в «Герцоге Йоркском», на Шафтсбери-авеню. По-моему, проще купить билеты в театральной кассе, чем мотаться по всем театрам.
— На метро в два счета обернусь! — возразил Я. — А кассами пусть туристы пользуются.
Скептицизма во взгляде Кэт не убавилось.
— Лучше всего в третий ряд, только не боковые. И не дальше бельэтажа.
— На балкон не берем? — лукаво спросил я. Тогда, в наш прошлый приезд, денег хватало только на последние ряды балкона, под самым потолком, откуда едва можно разглядеть макушки актеров. Когда мы ходили на «Кисмет», Старикан весь спектакль свешивался через бортик, пялясь в бинокль на пышные формы любимой жены визиря.
— Ни в коем случае! — Кэт сунула в сумку зонтик и путеводитель. — Если примут «Американ Экспресс», плати по нему. Если нет, то по «Визе».
— Ты уверена насчет третьего ряда? Помнишь, из-за Старикана нас с балкона чуть не выставили, хотя, кроме нас, там вообще ни души не было.
Кэт прекратила собираться и пристально посмотрела на меня.
— Том! — В ее голосе послышалось беспокойство. — Двадцать лет прошло. Из них Артура ты уже лет пять не видел.
— Думаешь, Старикан за это время повзрослел? Не надейся. По чьей милости нас пять лет назад выставили из Грейсленда? Горбатого могила исправит.
Кэт хотела возразить, но вместо этого снова занялась сумкой.
— Во сколько у нас коктейльная вечеринка?
— Шерри, — поправил я. — Здесь это называется «приглашение на шерри». В шесть. Я за тобой сюда заеду, ладно? Вам с Сарой хватит времени, чтобы скупить весь город и обменяться сплетнями за — сколько уже, три года?
С Элиотом и Сарой я виделся в прошлом году в Атланте, а в позапрошлом — в Барселоне, просто Кэт на последние две конференции со мной не ездила.
— Какой магазин планируете опустошать?
— «Харродс». Помнишь, я в прошлый раз купила там чайную пару? Хочу докупить к ней остальной сервиз. А еще шарфик в «Либерти» и кашемировый кардиган — все, на что мы тогда могли только облизываться. — Кэт снова глянула на часы. — Так, мне пора! Дождь, пробки…
— В метро нет пробок. И дождя нет. По синей линии до «Найтсбриджа» — и ты на месте. На улицу даже носа высовывать не придется, переход в «Харродс» прямо из метро.
— А потом с кучей сумок таскаться вверх-вниз по этим жутким эскалаторам? Они же вечно сломаны. И потом, там крысы!
— Одна-единственная мышка на «Пикадилли-Серкус», и та на путях, — уточнил я.
— Знаешь, двадцать лет прошло. — Кэт ловким движением выудила галстук из вороха вещей на кровати. — Теперь их там, наверное, полчища бегают. — Она поцеловала меня в щеку. — Удачи с докладом! — Подхватила зонтик. — Хочешь на метро — пожалуйста, езжай, — донеслось из коридора, — раз ты его так любишь!
— Непременно! — крикнул я вслед, но двери лифта уже захлопнулись.
Вопреки мрачным прогнозам Кэт, метро за двадцать лет ничуть не изменилось. Ну разве что самую малость. Появились автоматы для продажи билетов, турникет засосал и выплюнул обратно мой пятидневный проездной. На смену деревянным эскалаторам пришли металлические, но все такие же крутые и узкие. Те же афиши мюзиклов по стенам — тогда рекламировали «Кисмет» и «Кошек», сейчас — «Плавучий театр» (и «Кошек»).
Кэт сказала чистую правду — я люблю лондонское метро. Равных ему нет в мире. Бостонская подземка старая и страшная, в токийской людей утрамбовывают как сардины в банку, вашингтонская — вылитое бомбоубежище. Метрополитен сам по себе симпатичен, одно плохо — находится в Париже. Сан- Франциско еще, но там подземка что есть, что нет, без разницы.
Лондонские ветки простираются до самых отдаленных уголков, до аэропорта Хитроу, до Хэмптон- Корта и дальше, в малоизвестные пригороды вроде Кокфостерса или Мадшута. Рядом с каждой достопримечательностью обязательно есть станция метро, так что заблудиться невозможно.
При всем при том, метро — это не просто самый удобный способ перемещения между Тауэром, Вестминстерским аббатством и Букингемским дворцом. Оно само по себе достопримечательность, грандиозный подземный лабиринт из тоннелей, лестниц и коридоров, играющих всеми цветами радуги, как театральные афиши, украшающие стены платформ, и пестрые карты-схемы, расклеенные по всем колоннам, стенам и развилкам.
Я как раз стоял перед такой картой, изучая переплетение зеленой, синей и красной линий. «Чаринг- Кросс». Мне нужна серая ветка. Как ее там? Джубили.
Следуя указателям, я прошел в противоположный конец изогнутой платформы и стал дожидаться поезда в восточном направлении.
Предыдущий как раз отправлялся. На электронном табло горела надпись: «До прибытия следующего поезда 6 минут». Состав начал втягиваться в узкий тоннель, и я знал, что сейчас налетит порыв ветра, потому что воздух понесется вслед за набирающим скорость поездом.
Так и произошло — небольшой вихрь, отдающий дизельным топливом и пылью, взъерошил волосы стоящей рядом женщине и слегка взметнул подол ее юбки. «До прибытия следующего поезда 5 минут», — значилось на табло.
Я скоротал время, наблюдая за парочкой молодоженов, которые, держась за руки, разглядывали афиши на стенах — «Сансет-бульвар», «Осторожно, двери закрываются!» и универмаг «Харродс». В самом конце виднелся плакат с заголовком «Эхо минувшей войны — Лондон во времена «блица», выставка в Военном музее. Станция «Элефант энд Касл»».
— Внимание, поезд! — раздался голос из ниоткуда, и я шагнул вперед, к желтой линии.
Вдоль края платформы шла знакомая надпись «Держитесь дальше от края». Кэт следовала инструкции в точности. Жалась к облицованной плитками стене, как будто прибывающий поезд мог соскочить с рельсов и проутюжить пассажиров на станции.
Он подъехал секунда в секунду, сверкая хромом и пластиком. Чистый пол без следов жвачки, на оранжевых плюшевых сиденьях ни пятнышка.
— Прошу прощения! — Женщина рядом со мной убрала фирменный пакет, освобождая место.
В лондонском метро даже пассажиры не такие, как в других городах — отличаются особой вежливостью. И начитанностью. У соседа напротив я заметил «Холодный дом» Диккенса.
Поезд замедлил ход. «Риджентс-парк», — объявил чеканный голос.
«Риджентс-парк». Тогда, в наш прошлый приезд, Старикан, услышав название станции, рванулся из поезда с победным кличем: «Голова здесь!»
Это он увлек нас в сумасшедшую погоню за останками сэра Томаса Мора. Мы отправились в Тауэр, посмотреть на драгоценности короны, и Кэт, коротавшая время в очереди над фроммеровским путеводителем «Англия на 40 долларов в день», вдруг воскликнула:
— А знаете, тут похоронен сэр Томас Мор! Который «Человек на всё времена». — И мы гурьбой потопали осматривать могилу.
— Остальное желаете? — поинтересовался Старикан.
— Остальное? — не поняла Сара.
— Здесь только тело, — пояснил Старикан. — Нужна еще голова! — С этими словами он потащил нас к Лондонскому мосту, где голова Томаса Мора во время оно торчала на колу, потом в Челси-Гарден, где ее похоронила, сняв с кола, дочь Томаса, Маргарет, и, наконец, в Кентербери. Пятясь задом и давая пояснения на ходу, Старикан привел нас к маленькой церквушке, где в настоящее время покоится голова.
— «Кругосветное путешествие за останками Томаса Мора»! — провозгласил он, устремляясь в таком же бешеном темпе обратно.
— Тогда еще озеро Хавасу, — поправил Эллиот. — Это ведь туда перевезли настоящий Лондонский мост?
