Слава богу, мальчишка выглядел отлично. И какое счастье было снова видеть его. Тангейзер подавил желание широко улыбнуться, на что потребовалось немалое усилие, и сохранил суровое выражение лица.
— Я-то думал, что застану тебя за изучением латыни или геометрии или за каким-нибудь столь же возвышенным занятием, — сказал он. — И что я вижу? Ты валяешься в навозе, как какой-нибудь дворовый мальчишка.
Орланду так и стоял, ошарашенный, только теперь он еще и разрывался между восторгом и смущением. Он открывал рот — и снова закрывал. Тем временем его противник поднялся и заковылял прочь. Тангейзер спешился. Он больше не мог сдерживать улыбку.
— Подойди ко мне, мальчик. — Он раскинул руки. — И расскажи, как тебе здесь жилось.
Когда волнение Орланду улеглось наконец настолько, что он мог держать себя в руках, Тангейзер сказал:
— Кажется, настало время сообщить о моем приезде хозяйке дома. — Он прибавил: — Потом позаботься о Бураке и не появляйся, пока я тебя не позову.
Тангейзер решил подождать в саду при доме и сидел там, наслаждаясь догорающим днем, упиваясь запахами фруктовых деревьев и цветов, размышляя о щедром буйстве окружающей природы. Он ощущал присутствие Карлы — ту странную ауру сдержанности и неукротимой искренности, которую она распространяла вокруг себя. Женщина, обладающая средствами и вкусом. Он заново оглядел свой наряд, нет ли на нем пятен, и нашел, что выглядит вполне пристойно. Время шло, и он понемногу заволновался. Он совершенно точно знал, что мальчик встретит его тепло, но в Карле он не был так уверен. У нее хватало времени как следует и спокойно все обдумать и понять, как нелепа мысль о союзе с таким, как он. Достоинства Карлы запросто могли бы заставить его преодолеть континент, но вот его собственные достоинства были весьма сомнительны.
Из дома у него за спиной полилась музыка. Виола да гамба. Сначала музыка зазвучала совсем тихо, почти неуверенно, затем обрела свои крылья, вознеслась, взмыла и запарила величественно и вольно. И Тангейзера охватило огромное счастье, самое большое, какое он знал, потому что эта музыка была голосом самой сокровенной части души Карлы, и она играла для него.
Когда музыка замолкла, он собрался с духом и встал, а Карла шла по садовой дорожке ему навстречу. Она была одета в элегантное платье, пусть и не столь откровенное, как то, в каком он впервые увидел ее, зато распущенные волосы свободно спадали ей на плечи, и в ней ощущалась какая-то мощь, какой он не замечал раньше. Красота ее нисколько не померкла, наоборот, пышно расцвела. Она улыбалась так, словно верила, что этот миг придет, но не ожидала этого.
— А вы все так же восхитительны, — произнес он. — Великолепно. Осмелюсь сказать, что это касается и вашей игры, и вашей внешности.
Карла склонила голову в ответ на комплимент.
Мгновение они рассматривали друг друга.
— Как видите, — произнес он наконец, — я снова не в силах сопротивляться вашему призыву.
— Надеюсь, так будет всегда, — сказала она.
Ее зеленые глаза сияли. Она улыбнулась. Взбила волосы. Он растерял все слова. Что же он собирался ей сказать? Слишком много всего. Но с чего начать? Они стояли, глядя друг на друга. Молчание затягивалось. Он протянул руку, она протянула ему свою. От этого чудесного прикосновения дрожь прошла у него по спине. Карла стиснула его пальцы, он увидел, как она подавила волнение, подступающее к горлу. Он хотел притянуть ее к себе, прижаться губами к ее губам, покориться слишком долго скрываемым чувствам, которые теперь клокотали, желая вырваться на волю. И, хотя ужас, огонь и безумие навеки влиты в тот раствор, что скрепляет их друг с другом, он хотел, чтобы их первый поцелуй здесь, в нормальном мире, был свободен от всяких теней. Но тень оставалась, тень незабываемой страсти, тень души, которой нужно отдать должное, прежде чем они освободятся. Той души, которую они оба любили и которая до сих пор любила их обоих.
— Я кое-что обещал вам и хочу сдержать обещание, — сказал он.
В саду росли розы, алые и белые, Тангейзер заметил их сразу же, как только Орланду привел его сюда. Тангейзер повел Карлу по дорожке и остановился рядом с цветами.
— Я надеялся, что они будут здесь, — сказал он.
— Так, значит, вы собираетесь рассказать мне сказку? — спросила Карла.
Она улыбнулась. Зеленые глаза лучились. И Тангейзер знал, что она все понимает, и знал, почему любит ее, почему всегда будет ее любить. Они оба были кроваво-красные розы. Все они. Он сказал, указывая рукой на высокий белый цветок:
— Говорят, что в арабских странах когда-то давным-давно все розы были белыми…
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Янош I Запольяи (1487–1540) — король Венгрии с 1526 г. (Здесь и далее примечания редактора русского перевода.)
2
Янычары — элитный корпус турецкой армии, существовавший в 1330–1826 гг. Набирались из представителей завоеванных народов.
3
Сулейман II Законодатель (в европейской традиции Сулейман Великолепный) (1494–1566) — турецкий султан с 1520 г.; совершил ряд завоевательных походов в Южную и Центральную Европу.
4
Орден госпитальеров (с 1530 г. Мальтийский орден) вырос из религиозно-благотворительного братства, которое было создано при госпитале Святого Иоанна Милостивого в Иерусалиме. Существовал с 1120 г., базировался до 1291 г. на Святой Земле, с 1308 г. — на Кипре, затем на Родосе, на Мальте, в Петербурге (1798–1803) и в Вене.
5
Мальтийский орден, как объяснено ниже, делится на восемь национальных образований — лангов, или языков. Каждый ланг имеет несколько собственных штабов, или обержей, расположенных в разных
