– В некотором смысле да.
– Зачем владельцу гостиницы врать?
– Скорее всего, он и не врал. Скорее всего, ее действительно подвозили. Или же это было такси.
– Розанна была еще в дельте, когда я звонил? Когда нам удалось напасть на эту гостиницу?
– Акилле и Розанна покинули ее вчера днем.
Тротти задумчиво кивнул:
– Вот почему вы так волновались.
– Волновался, комиссар?
– Вы же знали, что она вернется в гостиницу «Бельведер», и поэтому, когда Пизанелли установил ее местонахождение, вы испугались.
– Тротти, за все это я не чувствую за собой ни малейшей вины.
– Адвокат вам так или иначе понадобится, – осклабился Пизанелли.
У Боатти поднялись брови:
– Из-за слишком дружеских отношений с синьориной Роберти?
– Из-за утаивания фактов, из-за лжи и увиливаний. И еще, Боатти, из-за того, что вы жалкое дерьмо.
– Вы меня пугаете, лейтенант Пизанелли.
– Есть за что.
Жестом Тротти остановил Пизанелли. Пристально глядя на журналиста, он спросил:
– Когда вы отправились забирать свою машину, вы ведь звонили по телефону? Вы позвонили в гостиницу. Чтобы убедиться, что она уехала.
– Она мне все равно что мать. В некотором смысле я люблю Розанну Беллони больше, чем свою родную мать. Я обязан ей очень многим, так что и расплатиться, наверное, не удастся. Не так уж много хорошего я сделал в жизни…
Пизанелли хотел что-то сказать, но Тротти бросил на него злой взгляд.
– Я правильно – очень правильно – сделал, что пытался ее оградить. Акилле полностью со мной согласен. – Боатти провел рукой по влажному лбу. – Хотите арестовать меня, Тротти, я не возражаю. Чтобы защитить ее, я готов заплатить гораздо дороже.
– Все это разговоры, Боатти.
– Когда она через пару недель вернется, ей придется узнать правду. А теперь, теперь пусть наслаждается – в полной мере наслаждается тем маленьким счастьем, что подарила ей жизнь.
– Вы убили Марию-Кристину?
Отвечать на вопрос Боатти не счел нужным.
– Вы ее убили?
– Зачем мне было убивать эту жалкую дуру? Ее любовником я никогда не был. Никогда не ложился к ней в постель, не забирался на нее и не пытался влезть туда, где перебывали сотни других. – Он дернул плечами. – И ничего плохого Мария-Кристина мне никогда не делала.
– Кроме того, что постоянно отравляла жизнь Розанне.
Боатти кивнул.
– А вы, как только что сами признались, старались защищать Розанну.
– Задумай я убить Марию-Кристину, наверное, я не стал бы этого делать как раз тогда, когда Розанна решила отдохнуть с женихом.
Пизанелли оторвался от батареи и присел на край стола:
– Вы признаетесь, что были в доме на Сан-Теодоро в субботу ночью?
На мгновение в комнате воцарилась тишина. Потом Боатти откинулся в кресле, скрестил ноги и принялся покусывать губы.
Тротти предложил ему английский леденец из жестянки.
– Так как?
Боатти пожал плечами.
Тротти посмотрел на зажатую в руке банку, но леденца не взял:
– Вы были там с девицей Роберти, не так ли? И к своим родственникам в Верчелли вы с женой не ездили.
– Моя жена… – Боатти вздохнул и принялся нервно теребить обручальное кольцо. – Моя жена ничего не знает.
– Но она была в ту ночь в своей квартире?
– Да.
– И выдумка про Верчелли – она согласилась на нее, чтобы оградить вас?
