– Она меня не боялась. Как мужчина я не представлял для нее опасности.
– Долго ли вы были с ней знакомы, Боатти?
– Она мало общалась с мужчинами. Когда ей перевалило за сорок, она все еще ухаживала за своей матерью. А потом ей пришлось присматривать за сестрой.
– За Марией-Кристиной?
– Едва ли у Розанны было много знакомых мужчин, если не считать ее сослуживцев. – Боатти помолчал, закусив свою толстую верхнюю губу. – Скорее всего ко мне она относилась как к сыну.
– У нее могли быть и собственные дети.
– Ее детьми были ученики – так она и сама все время говорила.
Тротти от нетерпения прищелкнул языком.
– Она с вами никогда не делилась, почему так и не вышла замуж?
– Сначала – мать, потом – сестра. Много ли у нее было времени, чтобы обзаводиться собственной семьей?
– Но после того, как она ушла с работы, свободного времени у нее стало предостаточно.
– Розанна ушла с работы в пятьдесят пять лет. Для женщины заводить семью в таком возрасте немного поздновато. Да и Марию-Кристину – сестру Розанны – поместили в санаторий совсем недавно.
– А до этого?
Боатти кивнул.
– До этого Мария-Кристина вообще-то работала. Здесь, в городе. Секретарем в каком-то банке. Но время от времени с ней случались нервные срывы. И Розанна должна была за ней присматривать. Семидневная рабочая неделя. – Боатти сделал паузу. – Она никогда не жаловалась. А замуж так и не вышла.
– Но любовника завела?
Глаза у Боатти сузились.
– Вы ее осуждаете, комиссар?
Тротти улыбнулся:
– Будучи полицейским, я давным-давно уже перестал осуждать людей.
– И меня не осуждаете?
– Синьор Боатти…
– Зовите меня Джордже.
Из почти опустевшего пакетика Тротти достал леденец.
– Временем можно распорядиться и получше, чем осуждать вас или кого-то там еще.
– Сын богатого политика, журналист-левак из «Лотта Континуа», родившийся с серебряной ложкой во рту, – не так ли вы ко мне относитесь?
Тротти сунул леденец в рот.
– Кто был любовником синьорины Беллони?
Боатти покачал головой:
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Задавать вопросы – дело полицейского. – Тротти вытащил пакетик с леденцами. – Берите. И не задавайте вопросов, если знаете, что ответ вам не понравится.
Боатти взял мятный леденец и аккуратно развернул липкий целлофан.
– Так кто был ее любовником?
Боатти опустил голову и кротко улыбнулся, словно признавая собственное поражение.
– Итак?
Боатти положил леденец на язык.
– Как-то на Рождество, года два тому назад, я спустился к Розанне. Угостить ее свежим медом из Стельвио. И тут я впервые почувствовал, что она одинока. Кажется, она была тогда немножко под хмельком. Нет, совсем немного – ну как после бокала вина. Мне она обрадовалась. Она приготовила для моих девочек рождественские подарки. Предложила мне немного барберы и вдруг разговорилась о своем прошлом.
– А почему, собственно, любовник? Ведь она была очень привлекательной. Уверен, многие почли бы за счастье и жениться на ней.
– Долг перед семьей. К тому времени, как умерла ее мать, было уже слишком поздно… во всяком случае, так она мне сказала. Ей было за сорок, и она считала, что свое упустила.
– Лучшие годы жизни. – Тротти улыбнулся. – Если мне не изменяет память.
– Секс ее не интересовал. Она говорила, что секс – это все, что нужно мужикам. И что ублажать их она не собирается.
