себя не ожидала, ей это понравилось. Эйлин не могла понять, почему уход за лошадью доставляет ей удовольствие, но это было именно так.
Не доходя нескольких шагов до конюшни, она услышала возбужденные мужские голоса. Когда Эйлин подошла ближе, она увидела человек десять, сидевших на ограде загона. Они почти одновременно выкрикивали что-то, махали руками и смотрели на середину загона. Заметив ее, двое отодвинулись, дав Эйлин возможность увидеть, что там происходит. Вздымая клубы пыли, по загону носился гнедой жеребец, отчаянно брыкаясь и выгибая спину в попытке сбросить всадника, в котором Эйлин узнала Шона.
— Мать честная, он обломает ему бока! — воскликнул один из мужчин. — Этой бестии конец, это я вам точно говорю.
— Ставлю пять против гнедого.
— Десять против Келли.
Эйлин смотрела на Шона. На его лбу блестели капли пота, темно-синие глаза горели от возбуждения. Он выглядел таким же необузданным, как и лошадь, которую он пытался объездить. Эйлин опять пожалела, что не захватила с собой фотоаппарат.
Внезапно болельщики притихли. У Эйлин перехватило дыхание, когда гнедой неожиданно попятился, а затем с силой опустился на все четыре ноги, упал на землю и начал кататься по ней, стараясь подмять под себя всадника.
Шон быстро скатился с седла, увернувшись от копыт разъяренной лошади. Зрелище было пугающим. Когда гнедой снова вскочил на ноги, Шон, не дав ему опомниться, снова был в седле.
Это была борьба между человеком и животным за право стать хозяином положения. Ничего подобного Эйлин не видела. Жеребец кидался из стороны в сторону, вскидывал копыта, издавал яростные звуки, храпел, но Шон крепко держался в седле. Наконец, покрытый пеной, с тяжело вздымающимися боками, гнедой остановился в центре загона.
— Он добил его, черт возьми! — крикнул один из конюхов. — Никогда бы не поверил, что этого дикаря можно взнуздать! Эй, Кларк, гони деньги!
Шон проехал круг по загону и, когда остановился, встретился взглядом с Эйлин. Она отвернулась, потрясенная до основания острым приступом желания, которое нахлынуло на нее мощной волной. Это дикое, безудержное желание отражалось и в глубине темно-синих глаз Шона.
Смутно Эйлин слышала, как мужчины слезли с ограды, как они уходили, смеясь и переговариваясь, отдавая проигранные деньги. Наконец она осталась одна. Эйлин медленно подняла глаза на Шона. Он смотрел на нее, и его взгляд был непроницаемым.
— Сумасшедшая скачка, — обронила Эйлин, не выдержав напряженного молчания. Шон пожал плечами. — Вы могли погибнуть.
— Такая у меня работа.
— И вам она нравится, не так ли?
— Да, очень.
Шон спрыгнул на землю. Его ковбойка и джинсы были покрыты слоем пыли. Он расседлал гнедого и бросил седло на верхнюю жердь ограды, туда же последовала уздечка.
Пригнув голову, Шон пролез между жердями и выпрямился. Эйлин почувствовала себя маленькой рядом с ним. От Шона пахло пылью, потом и победой.
Взгляд Шона, скользнув по ее лицу, остановился на губах. Эйлин затаила дыхание. Ей показалось, что прошла вечность, пока он решал, что ему делать. Наконец, пробормотав что-то, Шон порывисто заключил ее в объятия и крепко поцеловал в губы. Эйлин чуть не задохнулась.
Так же внезапно Шон отпустил ее, повернулся и пошел прочь. Эйлин почувствовала себя одинокой. Провожая его взглядом, она все еще ощущала покалывание в губах после его страстного поцелуя.
Она не знала, сколько времени простояла около загона, прежде чем вернулась в дом.
— Я слышала, что сегодня вечером у конюшни было настоящее представление, — сказала Бланш.
Эйлин вспыхнула. Она решила, что Питер видел, как Шон поцеловал ее, и сказал об этом жене.
— Представление? — отозвалась она еле слышно.
— Да. Питер сказал, что Шон объездил гнедого жеребца, которого привезли в нашу конюшню на прошлой неделе.
Эйлин выдавила из себя улыбку.
— Да, зрелище было интересным.
— Я же говорила тебе, что Шон самый лучший.
— Да, это верно, — сказала Эйлин, вспомнив его поцелуй.
— Как идут твои тренировки?
— Прекрасно. Ты была права, Бланш, мне очень нравится верховая езда.
Бланш просияла.
— Я знала, что ты не останешься равнодушной к лошадям. На следующей неделе мы выберемся с тобой на прогулку, съездим к озеру.
— Хорошо.
— Я сказала Питеру, что хочу провести с тобой время, так что завтра мы поедем в Белфаст, пообедаем там и походим по магазинам. А в пятницу вечером завалимся втроем в ресторан, поужинаем и потанцуем.
— Спасибо, Бланш, звучит заманчиво.
— Я, правда, надеялась, что у нас будет больше времени на общение, но я не знала, что Розмари надумает уехать к сестре, когда ты приедешь.
— Не волнуйся за меня, я уже большая девочка. Когда мне станет скучно, я скажу тебе об этом.
Бланш лукаво посмотрела на подругу.
— Я все-таки обращу тебя в свою веру, сделаю из тебя деревенскую жительницу.
— Вряд ли это получится. Три недели я выдержу, а потом просто полезу на стену.
— Поживем — увидим, — философски заметила Бланш и хитро улыбнулась. — Мало ли что может случиться за оставшееся время.
Эйлин только головой покачала.
— Спокойной ночи, сводница.
— Приятных сновидений, — откликнулась Бланш.
Они обе знали, кого Эйлин увидит во сне.
Веселый смех Бланш преследовал ее до самой спальни.
4
Бланш не преувеличила — в Белфасте, как в любом столичном городе, имелось много крупных фирменных магазинов.
Эйлин всегда любила ходить с Бланш по магазинам и сейчас радовалась возможности провести несколько часов наедине со своей близкой подругой. И все же она постоянно думала о Шоне. Сильно он меня задел, удивлялась она, мы знакомы без году неделя, а мысли о нем преследуют меня и днем, и ночью.
Помня о том, что завтра вечером они пойдут на танцы, Эйлин купила яркую юбку и топ без бретелек. Она приобрела также сапожки, которые больше подходили для верховой езды, чем кроссовки.
— Купи себе еще шляпу. — Бланш протянула ей симпатичную шляпку из соломки. — Она как раз подойдет к твоей блузке.
— Никогда не любила шляпы, — проворчала Эйлин, но все же примерила шляпку.
— Ну и зря. Во всяком случае, эта тебе очень идет.
Интересно, что скажет Шон, подумала Эйлин, разглядывая свое отражение в зеркале.
— Ладно, я возьму ее.
Выйдя из универмага, подруги направились в кафе-мороженое.
