ее потом заберем.
Дверца со стороны Мэдж распахнулась, и Джесс влетела прямиком в ее объятия. Джонни хлопал ее по плечу, а Персик и Надин стояли в забавно сходных позах, подбоченившись и нахмурившись.
— Мама, а зачем они тебе? — спросил Джонни, уставившись на мешочек с наградами. — Это папины?
Мэдж совсем позабыла о них.
— О, я… — пробормотала она.
— Нет, — ответил за нее Майкл, забирая мешочек. — Это мои. Спасибо, Мэдж. Я про них совсем позабыл…
Хорошо, что дети не отличают медицинских наград от боевых, подумала она и устыдилась. Мэдж никогда не лгала своим детям. Надо будет с ними поговорить, только не сейчас. Без Надин, Пита и Би. В кухне собралось слишком много людей, все наперебой говорили и что-то предлагали. Мэдж чувствовала, что здесь что-то не так. Джонни избегал смотреть на нее, а Пит неловко топтался с ноги на ногу.
— Пит, милый, ты сегодня утром звонил маме? — спросила она первое, что пришло в голову. Мысли у нее путались, голова болела.
Он согласно кивнул головой.
— Да, мэм. Я собирался днем уехать, пока тетя Мэри здесь. Но, знаете, мама сказала, что ей лучше будет сейчас побыть одной. Это ничего?
Мэдж радушно протянула мальчику руки.
— Я тебе вчера сказала, Пит. Здесь ты или нет — ты член моей семьи. О'кей?
Пит вспыхнул и неловко поклонился.
— Спасибо, мэм.
— Теперь его можно послать за тарелками? — осведомилась Джесс, и напряжение в комнате спало.
С работой Мэдж все уладила. По крайней мере, на этот раз. Ее объяснения звучали правдоподобно, а сожаления — искренне. Она сумела отправить Надин в гостиницу, где на диво уступчивый Персик поделился с ней некоторыми рецептами. Приняв таблетку аспирина, она взяла себя в руки и отогнала призраки в прошлое, откуда они пришли.
Она не помнила, почему убежала. Помнила только, как всю ночь качалась в кресле-качалке, держа награды на коленях. Качалась, глядя в ночь, и сгибалась под непосильной ношей. Она убежала утром. Уже пять лет она не убегала. Она обычно уходила в себя, туда, где никто не мог ее достать. Вот почему неожиданное бегство ее испугало.
И Майкл ее пугал. Он так много предлагал. Обещал разделить с ней горести и радости, помочь ей, поддержать ее. Боролся за нее. И почти заставил ее поверить в это. Почти. Но это не имело значения. Скоро он уедет, и она вернется к обычной жизни. Будет присматривать за детьми и за гостиницей, а остальное отложит на потом.
Только бы перестать дрожать. Только бы сбросить с себя этот тяжкий груз и вздохнуть свободно.
— Мама!
Мэдж сидела в гостиной, любуясь видом через распахнутое окно. Эту уютную комнату она использовала как лекарство против стресса. Сын пришел к ней с заходом солнца.
— Мне надо с тобой поговорить, мама, — с какой-то особенной серьезностью проговорил Джон.
Мэдж подавила желание бежать. Нет, хватит. Нет, пожалуйста. Ей захотелось позвать Майкла. Но она не решилась.
— О чем, милый?
— Мне не хотелось тебе говорить. По крайней мере сейчас. Но ведь ты должна знать.
— Знать — что?
Он глубоко вздохнул и поглядел ей в глаза.
— Ты помнишь, что было вчера?
— Ну конечно, похороны. Мы там провели целый день.
— Мой день рождения.
Она оцепенела, и только это спасло ее от бегства.
— Ты шутишь…
— Это был мой день рождения. Мне теперь восемнадцать, мама.
Мэдж пыталась прийти в себя.
— Я никогда не забывала про твой день рождения, Джон. Никогда!
— Ладно, мама, не волнуйся. Я только хотел тебе сказать, что сегодня утром сделал себе подарок ко дню рождения. Мы с Питом выехали до того, как узнали… прежде чем Надин сообщила, что ты не явилась на работу.
Он взял ее за руку. Мэдж почувствовала неладное и ощутила страх.
— Мы завербовались, мама.
Мэдж вскочила на ноги.
— Нет!
— Мама, выслушай меня!
Она резко повернулась в гневе и страхе.
— Нет! Я сказала — нет!
— Но я хочу летать! — настаивал он, по-взрослому уверенный в себе.
— Ты уже летаешь! — откликнулась она. — Летаешь почти каждый уик-энд. И можешь летать на любых самолетах. Но ты не должен был этого делать!
— Я хочу летать на истребителях. Мне обещали, что будут учить на пилота. С моими налетами и опытом я смогу получить диплом летчика-инженера.
— Но ведь ты даже не окончил среднюю школу!
— Они подождут. У них руки тряслись, чтобы заполучить меня.
Мэдж горько рассмеялась.
— Еще бы! Им всегда нужно свежее мясо для мясорубки.
— Мама, выслушай меня.
Пока ее дети в порядке… Что ж, они больше не в порядке.
— Мама, ты меня не слушаешь!
Она шагнула к нему, гневная, страшная, из глаз у нее брызнули слезы.
— Вон отсюда! Вон из моего дома!
Джонни попятился, его юное лицо побледнело.
— Мама, пожалуйста!
Мэдж влепила ему пощечину.
— Я сказала — вон!
Он убежал. Хлопнула дверь, потом взревел мотор и взвизгнули шины. Ее сын убежал от нее, потому что она его выгнала.
В доме вдруг стало очень тихо и пусто, и тут она поняла, что натворила. Она ударила его. Выгнала его. Обещала защищать, а сама побила.
Она опустилась на колени и разрыдалась.
— Мэдж!
Голос Майкла. Она услышала его сквозь душераздирающую муку, сквозь сердечную боль. Голос Майкла словно глоток воды в пустыне.
— Мэдж, Скажи мне! Что случилось на сей раз?
Он стоял рядом, склонившись над ней, словно желая защитить.
Защитить? От чего? Снаружи больше не было опасности. Чудовища сидели внутри. Они пожирали ее изнутри, и она не могла остановить их.
— Я его ударила, — всхлипнула она. — О боже, я его ударила. Я не могу… Я больше так не могу…
— И не надо, — твердо сказал он, и она услышала его. — Я здесь. Мы все здесь, с тобой.
