часто ездили в Мексику.
– Ты хорошо знаешь испанский. Я слышал, как ты разговаривала по телефону.
– У меня была богатая практика. – Ее голос звучал с горделивым спокойствием.
– А где ты еще была?
– В Европе. – Эмили вздохнула, сопротивляясь какому-то нараставшему неприятному предчувствию. – Мы с Энди были несколько месяцев в Италии, Испании и Греции. Он любил посещать места со старинной архитектурой.
– А тебе нравилось путешествовать?
Обычный вопрос. Но Эмили вздрогнула, когда заметила, что руки Фабиана сжаты в кулаки.
– Да. Я люблю путешествовать, знакомиться с жизнью других народов, с их культурой. – Она прикусила губу, боясь, что уже слишком много сказала, боясь продолжения этого простого диалога. Черт возьми, почему он спрашивает обо всем этом?
– Путешествия расширяют кругозор, – спокойно произнес Фабиан. – Ты начала по-другому смотреть на мир, на людей, на собственную жизнь.
– Правильно. Я многое узнала за последние двенадцать лет.
Глаза Фабиана потемнели.
– Рад за тебя. – Теперь в его голосе сквозила горечь.
Эмили скрестила руки на груди, словно пытаясь отгородиться от надвигающейся бури. Единственным ее желанием было сменить тему беседы.
Их глаза встретились.
– Когда ты была в Испании, – продолжал допытываться Фабиан, – ты научилась наслаждаться пучеро?
Необъяснимая ярость охватила Эмили. Это вовсе не было невинным вопросом. Инстинктивно она сделала шаг назад и напряглась, будто готовясь к обороне.
– Что, черт возьми, происходит с тобой?! Давай обойдемся без лишних вопросов, ладно? Если не будет вопросов, то не понадобятся и ответы. – Она с трудом перевела дыхание. – Но поскольку ты спросил – отвечу. Да, Фабиан. Я научилась есть пучеро, моллюсков, рыбу по-астурийски и многое другое.
Фабиан угрюмо смотрел па нее, стиснув зубы.
– Я тоже хотел показать тебе мир, черт возьми! – резко проговорил он, подходя к Эмили. – Да, очень хотел! – повторил он. – Мечтал открыть тебе глаза на жизнь, чтобы ты увидела, как прекрасен мир за пределами того, в котором без надежд и мечтаний вырастила тебя мать. Она заставляла тебя жить ради ее собственных прихотей и радостей, держала подальше от реальной жизни, не желая, чтобы ты взрослела. Эми, ты жила для нее. Она не имела на это права.
Эмили вырвалась из его крепких рук.
– Нет, – вскрикнула она, – не смей осуждать мою мать!
Фабиан бросил на нее укоризненный взгляд.
Эмили сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.
– Моя мать сделала многое для меня, – продолжила она, стараясь говорить спокойнее. – Просто она оказалась жертвой собственной неудачной жизни.
Глаза Фабиана стали злыми и холодными.
– Она не имела права удерживать тебя. И запрещать делать то, чего ты хотела. Она манипулировала тобой!
– Мама делала это, чтобы защитить меня.
– Защитить? От меня?
– От разочарования и необдуманных поступков.
– А она что, была уверена, что ты разочаруешься? – Ярость и негодование вспыхнули в его глазах.
Внутри у Эмили все сжалось от волнения и противоречивых чувств.
– Жизнь не жаловала ее. Отец ушел, когда она была беременна мной, ты знаешь это. – Да, отец был неугомонным, непоседливым благодаря своей цыганской крови. Он играл на гитаре в маленькой труппе и разъезжал по западным штатам. Мать ездила с ним, пока не забеременела. А потом отец бросил ее. Эмили посмотрела в лицо собеседнику. – Однажды мама проснулась в мотеле совершенно одна. Она с трудом вспомнила, где находится. На тумбочке лежала десятидолларовая купюра и записка: «Не сердись, малышка, но мне с тобой скучно».
– И Синди решила, что я так же поступлю с тобой? – холодно спросил Фабиан.
Эмили попыталась оправдаться:
– Мама дала мне самое лучшее. И в конце концов я приняла свое собственное решение.
Он усмехнулся.
– Ты приняла решение?
– Да.
– Но тогда почему ты не поехала в Африку вместе со мной?
Эмили закрыла глаза, сопротивляясь потоку старых воспоминаний.
– Я боялась, Фабиан.
– Боялась чего? Ради бога, скажи чего. Ведь я же был с тобой.
Сердце Эмили забилось так, будто сомнения и страхи прошлого вновь овладели ею.
– Мне снились страшные сны, – дрожащим голосом проговорила она. – Я не понимала их значения. Страх затмил все, мучили предчувствия. – Их глаза встретились. – Но теперь я знаю, почему так произошло. Я поняла это позднее.
– И что же ты поняла? – с ухмылкой спросил Фабиан.
– А то, что мама нуждалась во мне. Не из-за материнского эгоизма, а потому, что она болела. – Эмили вздрогнула. – Я запуталась. Меня пугали многие вещи – жизнь в Африке, к примеру. Но это и все прочее было бы легко преодолимо, если бы я не чувствовала другой непонятный страх. Я часто думала об этом. И сейчас знаю, что это было. Предчувствие смерти моей матери.
Фабиан молча изучал ее лицо, словно пытаясь поверить в искренность слов.
– Скажи, если у тебя были такие проблемы после смерти матери, почему ты не дала мне знать?
Эмили беспомощно покачала головой.
– Все произошло так быстро, что я даже не имела представления, где искать тебя. Ты был так далеко. Африка казалась мне другой планетой. Ты ничего не мог сделать. Кроме того… – она сглотнула, – кроме того, я думала, что между нами все кончено.
Ее сердце сжалось при воспоминании об их последней встрече.
– Так, значит, ты вышла за Энди замуж, – припомнил Фабиан, – всего через несколько месяцев после нашей последней встречи. – Это прозвучало как обвинение в легкомыслии и неразборчивости.
Эмили разозлилась.
– Я вышла замуж потому, что он был добрым и отзывчивым. Потому, что просил меня об этом. – Она стиснула зубы, пытаясь унять нервную дрожь. – Мне было так плохо тогда, что я не видела другого выхода. На меня свалилось столько проблем. Я потеряла все: у меня не было денег, родных. Энди позаботился обо мне, он вытащил меня из этой беспросветной нужды.
Эмили видела, как сосредоточенно слушал ее Фабиан. Она глубоко
