— Думаю, Мэнди сама все поняла. Рано ей еще носить такие прически. — Мама скрестила руки на груди. — Не одобряю я ее дружбу с Таней. Они проводят вместе слишком много времени. Она чересчур взрослая для нашей дочери. И плохо на нее влияет.
— Мэнди, во-первых, ты научилась грубить. А вчерашняя сцена у школы… Я не хочу, чтобы ты ходила с Таней в парк. В наши дни на улицах небезопасно.
— Думаю, Таня вполне способна позаботиться о себе и о нашей Мэнди, — сказал папа.
— И все же мне не нравится их дружба. Пускай играют здесь, где я могу за ними присмотреть, но я против того, чтобы они гуляли где попало. Недалеко и до беды, — сказала мама. — Подумай о том, кто эта девочка. Скажи спасибо, что я вообще не запретила Мэнди общаться с ней.
Я застыла на месте.
— Ты что!
— Ну, не преувеличивай, — сказал папа. — Девочки стали хорошими подругами. Наконец-то Мэнди есть с кем играть. Ей очень нужны друзья, особенно после того, что случилось в школе.
Мама даже забыла на миг о Тане.
— Мэнди, тебя перестали дразнить? — спросила она. — Ким больше не говорит тебе обидных слов?
— Нет, она мне вообще ничего не говорит, — ответила я.
— И все же держись от нее подальше, — велела мама.
Я так и делала. В то утро они не ходили за мной по пятам и не шептались за спиной. Похоже, Таня их отпугнула.
Я была ей так благодарна за то, что она встала на мою защиту. Самая лучшая в мире подруга! Если она и украла зеленую резинку, то лишь для того, чтобы сделать мне подарок. Зря я так распереживалась. Я вела себя просто по-детски.
За завтраком я села рядом с Артуром Кингом. Он предложил обучить меня шахматам. Скукотища, как оказалось, страшная. Я думала не об игре, а о том, как Таня зайдет за мной после школы, как мы будем дружить всю жизнь и никто нас не разлучит.
— Мэнди, ты совсем не думаешь. Если ты пойдешь королевой на эту клетку, я смогу взять ее своим конем, — вернул меня к реальности голос Артура.
Но я не могла воспринимать шахматные правила всерьез. Что за королева без пышного платья и длинных волос? Что за конь без копыт и хвоста? Грубые пластмассовые фигурки, не вызывающие желания бороться за их воображаемую судьбу.
Артур обыграл меня так легко, что даже расстроился.
— Мэнди, неужели тебе не понравились шахматы? — спросил он, расставляя фигурки для новой битвы.
— Что-то не очень, — ответила я.
— Тебе просто надо немного подучиться, и тогда ты увидишь, как это весело, — решил Артур. — Я думаю, мы могли бы играть каждый день на большой перемене.
— Посмотрим, — ответила я.
— Если мы будем держаться вместе, Ким, Мелани и Сара не будут к тебе лезть, — добавил Артур.
— Почему это? — не поняла я.
— Думаю, они меня боятся, — сказал Артур. — Они видят, что тебя есть кому защитить.
— Ну, Артур! — Я была так поражена, что не подумала смягчить удар. Артур был самым умным мальчиком в классе во всем, что касалось уроков, — и самым непонятливым во всем, что касалось жизни. — Ты тут вовсе ни при чем. Меня защищает Таня.
Артур обиделся до глубины души.
— Как твоя Таня может тебя защищать? Ее нет поблизости. Хотя иногда мне кажется, что она незримо присутствует рядом с нами.
— Как это?
— Ты все время про нее говоришь. «Моя подруга Таня то, моя подруга Таня се». Таня, Таня, Таня, Таня. Если бы твоя Таня знала хоть что-нибудь интересное! Судя по твоим рассказам, она может говорить только о платьях, помадах и кинозвездах. Ерунда какая-то.
— Ты смеешь называть все, о чем говорит моя подруга, ерундой?! — вскипела я.
— Не знаю. Я ни разу с ней не разговаривал. Но как только ты вспоминаешь о ней, начинаешь нести никому не интересную ерунду.
— Ну и играй сам в свои дурацкие шахматы! — сказала я и отшвырнула шахматную доску с такой силой, что фигурки выскочили из гнезд и запрыгали по черно-белым квадратам поля.
Я послонялась в одиночестве, понимая, что сделала большую ошибку. Зашла в туалет, и очень, очень зря. Ким, Сара и Мелани стояли перед зеркалом, зачесывая волосы то так, то эдак. Ким уложила челку назад, так, что открылась белая полоска лба. Она поймала мой взгляд в зеркале. Рука с щеткой застыла на полпути. Челка волосок за волоском падала на место, пока вновь не закрыла лоб.
Мне надо было бежать. Вместо этого я притворилась, что не испытываю страха. Прошла мимо них и хлопнула дверью кабинки. Села на унитаз, пытаясь унять частое биение сердца.
— Вот прошла девчонка, с которой мы не разговариваем, — сказала Ким. — Даже имя ее не будем произносить вслух, верно?
— Конечно. Зачем произносить такое дурацкое имя, — сказала Сара.
— Подходящее имя для такой дурочки, — сказала Мелани, хихикнув. — Для ябеды-корябеды. Она нажаловалась своей мамаше, а ее мамаша нажаловалась моей маме, и теперь мама хочет, чтобы я с ней помирилась.
— Ни за что бы не хотела дружить с ней, — сказала Сара.
— А теперь у этой дурочки новая подруга, — медовым голосом произнесла Ким. — Подруга, которая воображает, будто она пуп земли. Конечно же, она пуп земли. Если только пуп земли — это маленькая грязная дрянь.
Я не выдержала.
— Не смей называть мою подругу Таню дрянью! — завопила я из кабинки.
Они расхохотались.
— Видели, какие волосы у грязной дряни? Ярко-оранжевые. Будто у нее на голове сдохла сотня золотых рыбок, — сказала Ким.
Они захохотали громче.
— А каблуки! Просто клоун на ходулях!
И все три громко затопали, изображая Танину походку.
— И как только мамаша этой девчонки отпускает ее гулять с грязной дрянью? — сказала Мелани.
— Сдружились две мамаши. Видели, грязная дрянь катила коляску со своим сопливым малышом, — сказала Ким.
— Ерунда! — закричала я, распахивая дверь кабинки и появляясь перед ними. — Это не Танин ребенок! Она помогает за ним присматривать! Она не дрянь, она вообще не встречается с парнями, потому что терпеть их не может. Заткнитесь, вы! — Мне казалось, мой голос звучит угрожающе, но в глазах стояли слезы. Слезинка выкатилась из уголка и заскользила по щеке. Они это заметили.
— Кто это жужжит? — притворно удивилась Ким.
— Говорящая муха, — сказала Сара.
— Навозная говорящая муха, она даже не спустила за собой воду, — сказала Мелани.
Я не ходила в туалет, но они сделали вид, будто принюхиваются, а Ким зажала нос.
Тогда я побежала. Плача взахлеб. А они засмеялись еще пуще.
Весь остаток дня мне хотелось плакать. Я отчаянно искала взгляд Артура, но он не смотрел на меня. Я нацарапала короткую записку:
Артур!
Прости меня. Я вела себя как свинтус.
Мэнди
P.S. Надеюсь, фигурки не растерялись?
Я сложила листок и подписала: «Артуру Кингу». Затем перегнулась через Мелани, чтобы отдать
