волосы, и приладила насадку. Начала она с левой, обожженной половины, желтоватые клочки липли к щекам, но она упрямо водила машинкой ото лба к затылку. Покончив с левой половиной, Пенни услыхала шорох, поняла, что мать проснулась, и, торопясь, добрила правую половину.
Войдя в ванную, мать вскрикнула, словно из нее разом вышел весь воздух, и попыталась вырвать машинку из рук Пенни. Пенни не сопротивлялась. Она была уверена, что мать начнет плакать, но та удивила ее: дотронулась до лица Пенни, повертела ее голову из стороны в сторону, словно прихорашивалась у зеркала, несмело улыбнулась и заявила:
— Красиво.
Пенни оглянулась. Ей нравился новый облик. Глаза стали больше и выразительнее, а еще у нее оказались очень изящные уши, раньше закрытые волосами. Пенни стала похожа на мальчишку. Она еще долго всматривалась в себя, привыкая к новой внешности. Когда она провела ладонью по гладкой коже затылка, то заметила в зеркале, как мать вздрогнула.
Пенни не видела соседского мальчишку три дня.
— Ему лучше, но у него могут быть неприятности. Он нанес ущерб собственности и поставил под угрозу жизни людей, — только и сказала мать.
Пенни было достаточно знать, что он идет на поправку. Мать разрешила ей неделю не посещать школу, и по утрам Пенни валялась в кровати, пока та не уходила на работу. Когда гул мотора стихал, Пенни устраивалась перед окном и смотрела на соседский дом. Трава под деревом выгорела, и вместо «Пенни» теперь читалось «Пни», но перед ее глазами по-прежнему стояла та первая, синевато-белая надпись.
Убедившись, что соседского мальчишки нет дома, Пенни отправилась в чулан и вытащила «кобру» шестьдесят второго года с сиденьями из настоящей кожи. Он берегла ее для особого случая, но пальцы все еще болели, и детали не хотели соединяться. Пенни так разозлилась, что в сердцах швырнула недоделанную модель в мусорную корзину, подвинула кресло к окну и села ждать.
Ближе к вечеру она заметила машину Дженни Принс. Пенни прильнула к окну. Дженни неуверенно распахнула дверцу, размышляя, в какую дверь позвонить. Пенни прыгнула в кровать и закуталась в одеяло, решив притвориться спящей, но передумала, натянула джинсы, свитер и хотела по привычке закрутить волосы в хвостик, но пальцы наткнулись на мягкий пушок Тогда Пенни нахлобучила на бритую голову вязаную шапочку и сбежала вниз по ступенькам.
Увидев ее, Дженни попросила:
— Сними.
Пенни послушалась.
— А тебе идет, — улыбнулась Дженни. — Настоящая оторва.
В руках Дженни держала стопку книг.
— Домашнее задание. Как видишь, тебя не отчислили.
Пенни взяла книжки, поблагодарила и спросила:
— Отвезешь меня в больницу?
В машине Пенни рассказала Дженни Принс все про себя и соседского мальчишку. Дженни только присвистнула.
— Я тоже спала с одним парнем из фирмы отца. По крайней мере вас нельзя посадить за это в тюрьму.
— Почему ты так добра ко мне? — спросила Пенни.
— Ты хорошая девчонка, хотя слишком робкая и немного странная. Но ты никогда не врешь и не притворяешься. А что тебе не нравится?
— Я просто спросила. Знаешь, наверное, я уйду из команды.
— Ну и правильно. Все равно в тебе нет командного духа.
В больнице, когда Пенни поинтересовалась, может ли увидеть его, медсестра вошла в палату и вернулась вместе с бабушкой.
— Идем, — сказала та Пенни, и они вышли в коридор и уселись в кресла.
Бабушка долго рассматривала ее в упор. Под ее пристальным взглядом Пенни боялась поднять глаза.
— Сколько тебе лет? — спросила бабушка.
— Шестнадцать.
— А ты в курсе, что моему внуку только двенадцать?
— Да, мэм.
— А тебе не кажется это странным? Что девушка твоих лет общается с двенадцатилетним мальчиком?
— Кажется, мэм.
— Это на самом деле странно. Я знаю, мой внук выглядит старше своих лет. Он умный, милый, восторженный мальчик, но ему всего двенадцать. Ты ему нравишься, он очень тобой увлечен. И он уверен, что нравится тебе.
— Нравится. Э… то есть я согласна, что он очень милый.
— Видишь ли, моему внуку многое нравится: полеты, конструкция самолетов, огонь, теперь вот ты. А завтра он увлечется чем-то еще. Надеюсь, чем-нибудь менее опасным, чем полеты с крыши, пожары и шестнадцатилетние девушки. Разумеется, я хочу, чтобы он завел друзей, чтобы кто-то заботился о нем и оценил его неординарную личность, но еще больше я хочу, чтобы ты не мешала ему увлечься чем-то другим. И чем скорее это случится, тем лучше. Я выразилась достаточно ясно?
— Да, мэм.
— Вот и хорошо.
— Могу я с ним поговорить?
— Не стоит. Дай ему возможность хотя бы в больнице не думать о тебе.
— Понимаю.
Бабушка встала, хмуро улыбнулась и вернулась в палату. Пенни смотрела ей вслед. Внезапно до нее дошло, что в любую минуту она может наткнуться на мать, и Пенни быстро пошла к выходу.
Спустя два дня соседский мальчишка вернулся домой. Пенни видела, как машина его бабушки въехала на улицу. Бабушка открыла пассажирскую дверцу, и в проеме показалась рука в белоснежных бинтах. От этого зрелища желудок Пенни сжался. Она успела разглядеть лицо мальчишки, пока он обходил машину, щурясь на ее окно. Пенни махнула рукой и быстро отступила в глубь комнаты.
В тот вечер Пенни, к собственному удивлению, ужинала вместе с матерью. Пенни успела забыть, когда в последний раз смотрела на мать через стол.
После ужина мать долго гремела посудой, затем откашлялась и сказала:
— Сегодня я говорила с твоим отцом.
— Угу, — отозвалась Пенни, вытирая давно уже сухую тарелку.
— Мы не ладим, ты знаешь. Мне не за что его любить, но есть вещи, которые тревожат нас обоих. Ты понимаешь меня?
— Понимаю.
— Мы с твоим отцом хотим, чтобы ты побеседовала со специалистом-психологом. Хотя бы раз.
— А я не хочу.
При мысли о том, что кому-то заплатят, чтобы он в течение часа анализировал ее, Пенни затошнило.
— Пен, прошу тебя. Мне кажется, что ты несчастлива. Это можно понять: переезд в незнакомое место, развод родителей, новая школа. Ты такая хорошенькая, такая умненькая, ты могла бы получить от жизни все, что захочешь, но ты отказываешься быть счастливой. Я пытаюсь подтолкнуть тебя к тому, что хорошо, но ты упрямо отворачиваешься, и это ранит меня.
— Мне не нравится то, что нравится тебе. Не нравится быть чирлидершей, не нравится школа и одноклассники.
— Я знаю, но с этим я смирилась. Твои странности не делают меня счастливой, но я научилась жить с ними.
