Я никогда раньше никого не целовала, но очень часто воображала себе это и даже попрактиковалась на собственной руке. Это был скромный поцелуй сухими губами. И все же самый настоящий поцелуй.
– Ради бога! – Рэкс попытался увернуться.
Я крепко обвила руками его шею, чтобы он не мог вырваться, и поцеловала еще раз. Спустя несколько мгновений он перестал сопротивляться и ответил глубоким, страстным поцелуем. Я была наверху блаженства, забыв обо всем и обо всех. Мне хотелось, чтобы время замерло и я могла навечно остаться в машине, целуя Рэкса.
– Пру, мы стоим прямо перед вашим магазином, – сказал Рэкс. – Твоя мама…
– Она думает, что я приеду еще через сто лет.
Но из китайской закусочной выходили люди и смотрели в нашу сторону.
– О господи! – произнес Рэкс и завел машину. Мы тронулись.
– Куда мы едем?
– Не знаю. Вокруг квартала. Я должен подумать, что делать.
Я сидела тихо и смотрела на темные улицы. Мы объехали вокруг квартала, но Рэкс не остановился. Мы выехали из города. Сейчас мы были, наверное, всего лишь в миле от больницы, где лежал мой отец. Интересно, что бы он сказал, если бы увидел свою старшую дочь темным вечером в машине с учителем, в которого она влюблена?
Мы въехали к темную аллею, окруженную полями, и у купы деревьев Рэкс затормозил.
– Где мы? – прошептала я.
– Это просто… Я бывал здесь раньше, – ответил Рэкс тоже шепотом.
Я подумала, что он, наверное, бывал здесь с Марианной. Но спрашивать не хотелось. Не хотелось, чтобы он думал о ней. Не хотелось, чтобы он думал о ком-нибудь, кроме меня.
Я снова потянулась и поцеловала его.
– Нет! Нет, послушай, Пру, нам надо поговорить. – Рэкс пытался отвернуться.
– Я не хочу говорить. Вы будете говорить благоразумные вещи, и мне не захочется слушать. Лучше так.
Я поцеловала его, и он поцеловал меня в ответ. На этот раз я даже не думала, на что это похоже и кого он целовал до меня. Никого другого на свете не было. Мы кружились в собственном звездном пространстве.
– Я тебя люблю, – выдохнула я. – Я тебя люблю, люблю, люблю.
Он молчал.
– Ну скажи, что любишь меня хоть немножко, – взмолилась я.
– Пру…
– Перестань. Ты уже сказал это однажды, тогда, отъезжая. Ты сказал это, потому что не знал, увижу я или нет, и можно было притвориться, что это не в счет. Скажи мне это сейчас, Рэкс. Скажи по- настоящему.
– Я тебя люблю.
– О!
– Но это безумие. Мы оба сошли с ума. Ты же еще ребенок.
– Замолчи.
– И я женат. Я люблю свою семью и не хочу причинять им боль. Ты сейчас наслаждаешься тем, как все это романтично, волнующе и опасно. Это самая лучшая игра на свете. Я тоже играю в нее в воображении. Ты думаешь, я не лежал без сна ночь напролет, думая о тебе, мечтая, чтобы мы были вместе, воображая…
– Правда?
– Конечно.
– Тогда почему ты хотел больше со мной не встречаться?
– Потому что мы никогда не будем вместе. Никогда! Ты ведь это знаешь, правда?
– А может быть?.. Когда-нибудь?..
– Этого не будет.
– Но мы так друг друга любим.
– Тебе кажется, что ты меня любишь…
– Я тебя люблю!
– А на будущий год ты влюбишься в другого учителя, или художника, или кого-нибудь еще. А потом в художественном институте ты встретишь какого-нибудь патлатого студента…
– Ты думаешь, я правда буду учиться в художественном институте?
– …а потом в другого студента и еще в одного. А потом ты, может быть, встретишь настоящего мужчину своей жизни и будешь жить с ним вместе, и родишь ему детей. И как-нибудь ночью вы будете целоваться, и он спросит тебя о твоих прежних увлечениях, и ты скажешь: представляешь, когда мне было четырнадцать лет, я влюбилась в своего школьного учителя рисования. Ручаюсь, что ты не сразу сможешь вспомнить мое
