Водитель обернулся, отвлекшись от дороги, и посмотрел на нее как на сумасшедшую — в Нью-Йорке никто не разговаривает с таксистами. Но улыбка Энни обезоружила его, и он ответил:
— Три года. — Его латиноамериканский акцент был очевиден, но, как ни странно, он придавал голосу мужчины теплоту.
— И вам нравится?
— Наверное. Я как-то не думал об этом.
— Но ведь вы могли поселиться в каком-нибудь другом городе.
— Но все деньги-то здесь, — ответил таксист. — Я должен зарабатывать, чтобы кормить семью.
— Понятно. Значит, вы женаты?
Водитель кивнул, затем резко нажал на тормоз и посигналил, перестраиваясь в другой ряд. От его манипуляций Энни бросило сначала в одну сторону, а потом в другую, чуть ли не на колени Гранту. В поисках опоры она ухватилась за его бедро. Тело Гранта тут же отреагировало на это прикосновение. Он забыл, что хотел сделать Энни замечание, что не стоит заговаривать и улыбаться кому ни попадя.
Он сидел рядом с женщиной, которую хотел нестерпимо, и задавался вопросом, как он мог попасть в такую передрягу? Ему следовало оставить ее в Техасе, где ей самое место. Привезти ее с собой в Нью-Йорк было настоящим безумием.
А Энни, не ведая о моральных и физических страданиях Гранта, с восторгом смотрела в окошко на ночной город. Ее рот был приоткрыт, а в глазах горел восторг. Она была так невинно-очаровательна, так обезоруживающе красива… Грант не мог отвести от нее глаз, не мог перестать хотеть поцеловать ее снова.
— Посмотри! — воскликнула она. — Неужели это то, о чем я думаю?!
Грант перегнулся через нее, чтобы увидеть, что привело девушку в такой восторг.
— Да, это «Эмпайр стейт билдинг» — самый известный небоскреб в мире.
— О, как романтично!
Он не представлял, что многоэтажную стальную коробку можно воспринимать подобным образом. Впрочем, он никогда не осматривал достопримечательности Нью-Йорка, тем более с кем-нибудь похожим на Энни, впервые оказавшейся в каменных джунглях мегаполиса.
И если ее оставить одну, с ней обязательно приключится беда. А значит, он должен… Нет, он совсем этого не хочет, но вынужден, поскольку Гриффин — его брат и он виноват перед этой девушкой.
Наклонившись к водителю, Грант назвал ему свой домашний адрес. Недолго думая, тот лихо развернулся прямо посреди улицы, заставив Энни вскрикнуть и ухватиться за Гранта.
Конечно, он должен был ее успокоить. Поэтому он взял Энни за руку так, что их пальцы переплелись.
— Это не опасно? — спросила Энни. — Я имею в виду…
— Все нормально, — заверил он ее.
Но на самом деле все было ненормально. Грант вступил на опасную территорию. Прикосновение ее руки, близость ее гибкого, податливого тела уводили его мысли все дальше от реальности.
Что, черт возьми, ему делать с Энни Бакстер?
По здравом размышлении ему стоило бы отправить ее — с ее багажом, свадебным платьем и мечтами — обратно в Техас, которому она принадлежала. Подальше от Нью-Йорка и от него.
— Ты здесь живешь? — спросила Энни, стоя в своем свадебном наряде перед дверью его квартиры. В руке она сжимала хот-дог, купленный у уличного торговца неподалеку. — Но я не могу жить у тебя.
— Почему? — спросил Грант, распахивая дверь. — И куда ты пойдешь?
— Не знаю. — Ее голос выдавал нервозность. — Но я что-нибудь придумаю. Здесь есть неподалеку отель?
— Дюжина. Но зачем тебе лишние траты? У меня просторная квартира. И я не кусаюсь. — Впрочем, он был бы не прочь слегка прикусить нежную кожу на этой шейке… и под коленками…
Оставив Энни посреди просторного холла, Грант вошел в квартиру. Пройдя через гостиную, он зашел в спальню и поставил ее чемоданы на пол. Когда он вернулся в холл, она как раз нерешительно переступала порог. Подобрав ее шлейф и фату, он закрыл дверь, стараясь не думать, что остался наедине с женщиной, оказывающей на его либидо такое странное и мощное воздействие.
Глядя, как она доедает хот-дог, Грант насмешливо спросил:
— Не хочешь чем-нибудь запить холестерин, чтобы не было закупорки вен?
Напряжение сошло с лица Энни, а на губах появилась слабая улыбка.
— У тебя есть содовая?
— Вряд ли. И молока тоже нет. Я пойду…
— Ничего, я с удовольствием выпью воды. Не хочу тебя затруднять еще больше.
— Ты меня не затрудняешь, — солгал Грант. Она его не просто затрудняла — мысли о ней лишали его покоя, нервировали, возбуждали. — Проходи. Можешь снять туфли. Это не Техас, но янки тоже бывают дружелюбными.
— Что ты хочешь сказать?
— Что мы тоже обучены манерам. А если серьезно, Энни, перестань переживать из-за того, что ты здесь. Я не преследую никакой дурной цели и не собираюсь приставать к тебе.
— Спасибо. Еще один удар по моему самолюбию.
Грант провел рукой по волосам.
— Я хочу помочь тебе. В конце концов, это мой брат…
— Послушай, Грант, — с горечью сказала Энни. — Я уже говорила тебе, что мне не нужны твоя жалость и чувство вины за поступок брата. Ты мне очень помог, и этого достаточно. Дальше я справлюсь сама. Или ты забыл, что у меня большой опыт по части выживания?
Горькие слова повисли в воздухе.
— Энни, ты устала и взвинченна. Я тоже очень устал. И прежде, чем мы наговорим друг другу то, о чем оба потом пожалеем, почему бы тебе не принять горячую ванну и не расслабиться? Завтра мы обстоятельно все обсудим. Если ты решишь переехать в отель, я сам помогу тебе устроиться.
Грант медленно и осторожно приблизился к ней, положил руки на ее хрупкие плечи и развернул лицом к ванной комнате.
— Ванная там. Чувствуй себя как дома. А я подумаю насчет ужина. — Затем он вспомнил о съеденном ею хот-доге. — Или ты сыта?
— Нет, я с удовольствием поем, — поспешно ответила Энни.
Грант усмехнулся. Почему-то он был уверен, что Энни Бакстер выйдет победителем из выпавших на ее долю испытаний. А он?
Спустя несколько минут он услышал, как льется вода, наполняя ванну. От греха подальше он ушел в кухню, открыл холодильник и обнаружил голые полки. Такие же голые, как Энни в ванной…
В горле Гранта пересохло, когда он вспомнил самый первый момент их знакомства. Она была почти обнажена, если не считать кружевного белья, которое больше открывало, чем скрывало.
— Грант?
Обернувшись, он увидел Энни на пороге ванной комнаты. Она была по-прежнему в свадебном платье.
— Полотенца…
— Мне нужна твоя помощь.
— В чем?
— Я не могу расстегнуть пуговицы. — И она повернулась к нему спиной.
Он увидел длинный ряд мелких, обтянутых атласом пуговок. Расстегнута была только верхняя, вторая — оторвана, а ряд тянулся через всю спину до талии и ниже… Представь, что ты читаешь финансовый отчет, уговаривал себя Грант, поднимая руки.
Ему потребовалось несколько минут, за которые его лоб покрылся испариной. Когда было расстегнуто лишь несколько пуговиц, половинки платья раздвинулись, и он увидел застежку кружевного бюстгальтера. С трудом протолкнув ком в горле, Грант продолжал расстегивать пуговицы. Теперь он видел хрупкие позвонки и узкую талию. Еще несколько пуговиц, и все. Ты сделаешь это. Просто сконцентрируйся, забудь, что
