— Тоже. — Он поцеловал ее долгим и нежным поцелуем.
— Я говорила об ужине. Я кое-что приготовила…
— Для меня главное блюдо — ты. — Он снова приник к ее губам и целовал до тех пор, пока у нее не осталось воздуха и они не стали одним целым.
Быстрым движением Грант спустил бретельки платья с ее плеч, и оно легло вокруг ее ног, оставив Энни в его руках почти обнаженной — только в маленьких кружевных трусиках.
— Грант! — Глаза Энни удивленно расширились.
Он усмехнулся и взял в ладонь ее грудь.
— Я же сказал, что голоден. — Он поцеловал ее в изгиб шеи. — И готов съесть… тебя.
Энни запрокинула голову, чтобы ему было удобнее целовать ее, а пальцы тем временем стали расстегивать пуговицы на его рубашке, развязывать галстук. Когда дело дошло до пояса брюк, она лукаво произнесла:
— Не лучше ли дождаться настоящего ужина? — Но ее рука уже легла на его взбугрившуюся плоть, и у Гранта перехватило дыхание. Он лихорадочно гладил ее ягодицы, прижимая Энни к себе все теснее. Когда терпеть не было больше сил, она хрипло взмолилась: — О, Грант, пожалуйста, сейчас…
— Нет. — Голос Гранта прерывался от едва сдерживаемого желания. — Не здесь и не сейчас. — Подхватив ее под ягодицы, он понес Энни подальше от входной двери. — Не хочу, чтобы на твоей спине снова появились синяки.
— Они бы очень подошли к моему новому платью. — Энни обняла его за шею. — И куда же ты несешь меня?
— В кровать.
— Как оригинально! — со смехом поддразнила она. Он осторожно опустил ее на постель и покачал головой.
— Нью-Йорк дурно на тебя влияет. Куда подевалась маленькая провинциальная девочка, которую я встретил в Локетте?
— Она выросла. — Лежа на спине, Энни притянула его к себе.
Прижав ее руки над головой, Грант раздвинул коленями бедра Энни и вошел в ее теплые глубины.
По мере того как ритм их движений нарастал, Грант все крепче сжимал ее руки. Его имя, выкрикнутое ею в экстазе, эхом отдалось в его сердце.
Когда Грант снова смог дышать и видеть, он перекатился на бок, увлекая Энни за собой, чтобы сохранить единение их тел. Ее рука покоилась на его груди, на губах играла ленивая улыбка полного удовлетворения.
— Как ты это делаешь?
— Что?
— Ну, ты понимаешь… — Неожиданный румянец залил ее щеки.
— Инстинкт. Кроме того, мы очень подходим друг другу.
— Я знаю. — Ее пальчик постучал по тому месту, где билось его сердце, как будто Энни пыталась достучаться до него. Но она не знала, что уже поселилась там, и Гранта это очень пугало.
Еще никогда он не испытывал рядом с женщиной такой полноты ощущений. Энни обостряла его чувства и в то же время затуманивала его сознание. Она легко вызывала его улыбку и заставляла его чувствовать себя защитником.
Это больше не была случайная связь, когда двоих бросили в объятия друг другу сложившиеся обстоятельства. Впрочем, их отношения с самого начала нельзя было назвать случайными. И теперь вряд ли хоть одному из них удастся легко от них отказаться и забыть. Грант все чаще задумывался над тем, как ему сохранить отношения с Энни. Но ответ был прост и сложен одновременно.
— Ну, — спросила Энни, ероша его и без того взлохмаченные волосы, — куда мы пойдем ужинать? Если ты помнишь, я сказала, что голодна, после чего мы оказались здесь. Но голодна-то я в буквальном смысле.
— Ты поэтому сняла с себя платье?
— Я его не снимала! — возмутилась Энни. — Это ты его стащил с меня. — Она дернула волосы на его груди. Грант вскрикнул. Она засмеялась и поцеловала его в это место. — Ты ведешь меня ужинать?
— Конечно. — А как же вечеринка Сьюзен? Решено, он возьмет Энни с собой. Он не обязан давать Сьюзен никаких объяснений. — А как насчет потанцевать после обеда?
— Звучит очень ро… заманчиво.
Хотела ли она сказать «романтично»? Он сам хотел придать этому вечеру романтический оттенок и сам же нервничал при этой мысли.
Грант решил, что объяснит Энни ситуацию со Сьюзен, втайне надеясь, что они придут и уйдут не замеченными хозяйкой.
— Энни, ты не возражаешь, если мы прежде заглянем на одну вечеринку? Это связано с работой.
— С той сделкой, о которой ты мне говорил?
— Да. Это не самый сговорчивый мой клиент. — Позже он обязательно все ей объяснит, и Энни непременно поймет.
— Конечно, заглянем. Я согласна немного подождать, пока ты не будешь принадлежать только мне. — Она потерлась обнаженной грудью о его грудь. — Это же ничего, если ты появишься там со мной?
— Конечно, но…
— Тогда поспешим. Чем раньше пойдем, тем быстрее вернемся.
Не самая худшая перспектива, решил Грант.
Да, это не Локетт, в который раз подумала Энни. Она с интересом рассматривала из окна такси богато украшенный вход в гостиницу «Астория». Отель занимал целый квартал в центре города на Парк-авеню. Энни никогда не видела ничего подобного.
— О чем задумалась? — спросил Грант. Его теплое дыхание щекотало ей затылок.
— Ни о чем. Я просто потрясена.
Грант пальцем провел по ее позвоночнику, на что Энни отреагировала мурашками по всему телу, и открыл дверцу.
Он первым вышел из машины и подал Энни руку. Его ладонь была теплой и надежной. Оказавшись на тротуаре, Энни замерла в восхищении.
— Энни, я должен тебе сказать…
— Посмотри! — Она бросилась вперед, как ребенок в кондитерском магазине.
— Энни!
— Мне надо было взять фотоаппарат.
— Ты больше не турист в Нью-Йорке, а его житель.
— Я пока еще не чувствую себя таковым.
— Почувствуешь.
— Не думаю, что смогу когда-нибудь привыкнуть ко всему этому. — Энни крутила головой во все стороны. Ей все было интересно. Она была взвинченна, хотя и не могла понять причину своего нервного состояния — ее пугала то ли мысль, что теперь ей предстоит жить в этом огромном мегаполисе, то ли близость Гранта и неопределенность их отношений.
На нем был смокинг, похоже, тот же самый, что и на «их» свадьбе. Его рука, лежащая на ее пояснице, и уверенная манера держаться позволяли Энни чувствовать себя рядом с ним чуть ли не невестой. И это ощущение было пьянящим и восхитительным, но… она не была его невестой.
Энни уже давно поняла, что не сможет забыть Гранта, отнестись к их отношениям легко, как к чему-то приятному, но случайному. Это ужасно, но все это было серьезно, намного серьезнее, чем все три ее помолвки вместе взятые.
Грант взял ее за локоть.
— Энни, мне нужно сказать тебе…
— Не волнуйся, Грант, я не поставлю тебя в неловкое положение. Обещаю вести себя сдержанно, не глазеть по сторонам и не ахать от восторга, как будто всю жизнь живу в Нью-Йорке.
