Энни посмотрела вниз на их по-прежнему соединенные руки. Их пальцы были переплетены, и Энни почувствовала нарастающий трепет внутри.
— Ты простишь меня, Энни? — повторил Грант охрипшим голосом. Энни посмотрела ему в лицо и вдруг заметила слезинки в уголках его глаз. — Я не хотел причинить тебе боль.
— Я знаю. — Она взяла его руку в свои руки. — И я прощаю тебя.
— Спасибо. Я действительно хочу, чтобы наш брак был долгим и счастливым.
О чем он говорит? Это что, продолжение спектакля, начатого ими неделю назад? Но ведь его извинения звучали так искренне… Сомнения снова вернулись к Энни.
— Грант…
— Я хочу жениться на тебе, Энни. Ты выйдешь за меня замуж?
Ошеломленная всем происходящим, Энни смотрела, как Грант вытаскивает из кармана бархатную коробочку, открывает крышку и протягивает ей. В коробочке лежали кольцо с большим бриллиантом и два тоненьких ободка, усыпанные мелкими бриллиантиками. По комнате разнеслось дружное «а-ах!».
— Почему ты делаешь это? — спросила Энни.
— Потому что я люблю тебя. — Взгляд Гранта был серьезным и торжественным. — Я люблю тебя, Энни Бакстер, и не могу без тебя жить.
— Нет. — Энни отпрянула и бросилась к выходу, наступив при этом на чьи-то ноги в парадных туфлях. — Извини, Грант, но это не для меня.
Боковым зрением она увидела, как потрясенно закачали головами ее гостьи, и услышала приглушенные возгласы изумления. Но ей было все равно, что они думают. Это ее решение, ее жизнь.
— Энни… — Грант вскочил и устремился за ней.
— Я сказала «нет», и именно «нет» я имела в виду. — (Тетя Мод обняла ее за талию, демонстрируя, что поддержит любое ее решение.) — Тебе лучше уйти, Грант.
— Сначала скажи почему. — Его взгляд не отрывался от ее лица.
— Почему? Ты шутишь? Все это не может быть правдой! С чего вдруг такая перемена? А я больше не могу ошибаться, не могу страдать. Нет, Грант. Нет. Уходи, пожалуйста.
— Может, ты и права. — Его глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию. Его голос звучал глухо, и женщины, каждая из своего угла, были вынуждены напрячь слух и вытянуть шеи, чтобы ничего не пропустить. Но Энни отчетливо слышала каждое слово. — А может, какая-то твоя часть боится брака не меньше, чем боюсь… боялся я?
— А почему ты боялся?
— Видишь ли, когда я рос, передо мной был не самый лучший пример супружеской жизни. Мои родители непрерывно ссорились. Раз в неделю с той или другой стороны раздавалась угроза немедленного развода. — Грант передернул плечами. Ему было неприятно вытаскивать на свет эти неприглядные воспоминания детства.
— Это ужасно, — в голосе Энни звучало сочувствие, — особенно для ребенка.
— Из-за этого я избегал брака… до сих пор. Думаю, ты тоже из подспудного страха выбирала неподходящих мужчин и испытывала облегчение, когда они исчезали из твоей жизни.
— Грант, как бы там ни было, я не хочу сейчас никакого романа, никакой любви. А вдруг ты тоже исчезнешь?
— Ни за что! — Он шагнул к ней. — Это ты сейчас бежишь. Твои страхи и сомнения не позволяют тебе даже представить, как нам будет хорошо вместе, если ты решишься.
С лица Гранта сошло напряжение, черты стали мягче. Тыльной стороной ладони он очень нежно погладил ее щеку, затем развернулся и вышел из гостиной тети Мод. Женщины снова молча расступились перед ним.
У Энни все внутри заледенело, пока она наблюдала, как мужчина, которого она любит, уходит из ее жизни.
— И ты позволишь ему уйти?
— Господи, о чем она только думает?
— Видите, я же говорила, что она ненормальная!
— Замолчите все! — велела тетя Мод. — Оставьте Энни в покое. Она взрослая женщина, способная принимать самостоятельные решения. — И уже более мягким тоном обратилась к племяннице: — Ты уверена, детка?
Нет! Конечно же, нет! Она сдавила виски руками. Ей надо подумать, подумать! Господи! Что я натворила?
Последние слова Гранта достигли наконец осколков ее сердца, и она прозрела. Все предыдущие женихи были для нее лишь средством выбраться из Локетта. Она никогда не любила их, и их вероломство не стало для нее трагедией. Гранта же она любит всем сердцем, всем своим существом. Сглотнув слезы, Энни посмотрела в окно и увидела, что он садится в голубой пикап. Бросившись к входной двери, она распахнула ее и закричала:
— Подожди!
Грант замер, потом обернулся и посмотрел на нее.
— Грант!
Энни выскочила на крыльцо и застыла на верхней ступеньке, надеясь, молясь, чтобы он вернулся.
— Ты уверена, детка? — повторила свой вопрос тетя Мод.
— Да! На этот раз да! Никогда и ни в чем я не была так уверена.
— Тогда, дорогая… — Мод поцеловала ее в щеку и крепко обняла, — желаю тебе счастья. Иди же к нему.
Из объятий тети она угодила прямо в объятия Гранта. Он прижал ее к себе и долго не отпускал. Она чувствовала, какой он сильный, надежный, уверенный. Втянув ноздрями знакомый запах, Энни подняла лицо в ожидании поцелуя.
Но Грант снова стал перед ней на колено и взял ее руку в свою.
— Это, — сказал он, надевая на ее палец первый золотой ободок, усыпанный бриллиантами, — в память о нашей первой свадьбе, которая стала большим сюрпризом для нас обоих. Это, — он надел на ее палец кольцо с большим бриллиантом, — в честь нашей помолвки, которая будет очень короткой. А это, — еще один ободок с бриллиантами скользнул на ее палец, — в честь нашей второй свадьбы.
— Второй?
— Если ты не возражаешь, я бы хотел пожениться сегодня днем.
— Сегодня днем? — эхом повторила Энни.
Грант кивнул.
— Ни отсрочек, ни побегов, ни пути назад. Это на всю жизнь, понимаешь?
Энни обвила его шею руками и прошептала:
— Это лучшее предложение, которое я когда-либо получала.
— А их было не так уж мало, — раздался рядом ехидный шепот, и только тогда Энни вспомнила, что они не одни.
Подстегнутая этим фактом, она одарила всех лучезарной улыбкой и приникла к губам Гранта в страстном и долгом поцелуе. На крыльце дома, куда высыпали все любопытствующие, повисла тишина, но по мере того, как поцелуй становился жарче, стало раздаваться покашливание и шушуканье. Энни могла поклясться, что локеттские сплетницы еще долго его не забудут, как не забудет она сама. И Грант.
Подхватив Энни на руки, Грант понес ее к машине. Женщины гурьбой двинулись вслед, чтобы ничего не пропустить, а тетя Мод без устали щелкала фотоаппаратом.
— У меня два билета в Вегас, — прошептал Грант. — Я знаю, это не самое романтичное место…
— Звучит божественно, Грант, — выдохнула она, еще крепче прижимаясь к нему.
— Почему она зовет его Грантом? — спросил кто-то из женщин у Мод. — Мне казалось, его имя Гриффин.
— Должно быть, прозвище, — высказал кто-то догадку.
— Леди, пожалуйста, — одернула тетя Мод разошедшихся дам.
Грант и Энни обменялись улыбками, еще раз поцеловались и сели в машину.
