— Ну, если это единственный способ… — сердито сказала девушка и, глубоко вздохнув, наклонилась и поцеловала его. — Теперь мы можем плыть назад к пляжу? — нетвердо спросила она.
Патрик не ответил, его глаза были закрыты, а слегка раздвинутые губы словно пытались ощутить ее мимолетное прикосновение.
— У вашего поцелуя вкус моря, — сказал он мягко. — Позвольте мне снова почувствовать его.
Она прикусила губу, глядя на его рот, сердце сильно забилось, и ей безумно захотелось вновь поцеловать его. Девушка медленно склонила голову. Когда ее рот коснулся его, она ощутила, как его язык мягко двинулся навстречу, у нее вырвался невольный стон.
— Патрик, — прошептала она. Ее глаза непроизвольно закрылись, позволив ей первый раз в жизни отдаться нахлынувшему чувству.
Тело девушки дрожало, когда Патрик крепко обнимал ее. Его руки, нежно лаская, возбуждали ее, и она мучилась от охватившего ее желания. Она была оглушена биением своего сердца. Все ее чувства сосредоточились на Патрике, ее охватило такое наслаждение, которого ей не приходилось когда-либо переживать.
Внезапно он схватил ее за плечи и толкнул вверх, удерживая на расстоянии от себя. Она изумилась, смутилась и взглянула на него.
— Нам лучше вернуться на пляж, на солнце слишком жарко, — хрипло проговорил Патрик.
Его лицо покраснело, голубые глаза беспокойно двигались.
Антония почти не слышала его слов. Сейчас все в ней сконцентрировалось только на одном — губах Патрика. Она могла бы часами смотреть на них, но больше всего на свете ей хотелось снова поцеловать его.
Неожиданно молодой человек сказал:
— Если мы останемся тут еще, я не могу гарантировать, что дело не зайдет далеко. — Он бросил на нее мрачный взгляд. — Я не хочу, чтобы позднее меня обвинили в применении силы или в том, что я принудил вас сделать нечто такое, чего вы не хотели. С этой минуты вы должны просить меня о том, что вы хотите, Антония.
Ее дыхание остановилось, как будто он ударил ее.
— Вы о себе чертовски высокого мнения, не так ли? — бросила она в ответ. Затем вскочила на ноги и, не удостоив его взгляда, бросилась в море и поплыла, услышав вскоре всплеск, оттого что он нырнул в воду вслед за ней.
Ее судорога прошла, но, чувствуя себя очень усталой, она с облегчением вышла на берег пляжа. Без сил она упала на свой матрац, надела наушники и, игнорируя присоединившегося к ней Патрика, слушала новую запись своей любимой группы. К этому времени солнце уже стояло низко, люди покидали пляж, хотя воздух был еще удивительно теплым.
Антония задремала, ей снился сон, будто Патрик целует ее. Потом она проснулась и, в беспокойстве повернувшись на бок, обнаружила, что он лежит рядом и не сводит с нее глаз. Ее кожа начала гореть.
— Перестаньте смотреть на меня! — взорвалась она.
— Вы спали, почему это должно беспокоить вас?
— Теперь я проснулась!
— Вы в этом уверены? — улыбнувшись, спросил молодой человек.
— Очень смешно. Вы что, получаете удовольствие, когда смотрите на меня? Наверное, вы вообще умеете наслаждаться жизнью, да? А я нет.
— Не страшно. Вы просто не знаете как, вот и все, — мягко парировал он. — Вам нужно только несколько уроков, как наслаждаться жизнью, и…
— Но брать я их буду не у вас! — резко прервала его девушка, повернулась к нему спиной и сделала музыку громче, чтобы заглушить слова Патрика.
Они вернулись в маленький розовый дом, когда солнце садилось, и нашли записку Аликса: «Наткнулся на старого приятеля и обедаю с ним и его последней женой! Могу вернуться поздно!»
Антония взглянула на Патрика.
— Может быть, и нам пойти куда-нибудь пообедать?
— Десять минут назад вы сказали, что устали так, что не можете двигаться, — сухо напомнил он ей. — Примите душ, а я приготовлю еду.
— Опять спагетти? — жалобно спросила она.
— Мои спагетти всемирно известны, — ответил Патрик. — Но сегодня я приготовлю что-то новое и волнующее. Иди, женщина, принимай свой душ и оставь меня с моими тайнами.
Она неохотно поднялась к себе в спальню, заперла дверь, разделась, приняла теплый душ, надела легкую рубашку с белыми и голубыми полосами и белые джинсы. Спустившись потом вниз, она ощутила изысканный аромат, идущий из кухни. Патрик крикнул ей:
— Вам не трудно накрыть на стол?
Антония достала из ящика посуду и начала сервировать стол, на котором уже стояла открытая бутылка красного вина и плетеная корзинка с тонкими ломтиками хлеба. Потом она зажгла свечи в зеленоватом бронзовом канделябре, стоявшем в центре стола.
— Готово! — крикнул Патрик и вышел из кухни, неся на одной руке большую плоскую терракотовую тарелку, которую поставил посередине стола.
— Что это?
Ей показалось, что это была яичница, смешанная с ломтиками зеленого и красного перца, луком, ветчиной и помидорами.
— Это неполучившийся омлет?
— Конечно нет, на кухне у меня всегда все получается. Это пипераде, баскское блюдо. Вы ели его когда-нибудь прежде?
Она покачала головой.
— Не уверена, что оно мне понравится.
— Это вы так говорите, — сказал он, наблюдая, как она покраснела от двойного значения этих слов.
— Я не думаю, что это забавно.
— Я знаю, что вы не думаете. Попробуйте, Антония. Мне кажется, блюдо вам понравится.
Он был прав, это было действительно вкусно. Пока они ели, Патрик рассказывал о великом венецианском художнике Тинторетто, чья живопись соединяла в себе мистическую фантазию и мягкий венецианский свет. Антония внимательно слушала его, глядя на пламя свечей, извивавшееся на легком ночном ветерке.
Когда они убрали со стола и вымыли посуду, Патрик начал рисовать ее. Сонная, она наблюдала, как под его ловкими пальцами возникает рисунок: стройное создание с растрепанными светлыми волосами, чувственным ртом и мерцающими, приглашающими глазами — девушка, имевшая общие с ней черты, но чем-то разительно от нее отличавшаяся. Он подвинул рисунок к ней.
— Ну, что скажете?
— Это не я, — промолвила она.
Патрик встал, снял со стены маленькое венецианское зеркало и поставил его напротив нее.
— Посмотрите на себя, — сказал он тихим голосом, наклоняясь над ее плечом. — Это вы, Антония, такая, какой вам следовало бы быть.
Она посмотрела на себя в зеркало — отражение точно соответствовало рисунку: девушка с ждущими полуоткрытыми губами, с глазами, полными чувственного желания.
— Когда я вас увидел в первый раз, вы выглядели именно так, — сказал Патрик, и она бросила на него сердитый взгляд.
— Тогда только что была расторгнута ваша помолвка и вы не хотели замечать меня.
— Да, я действительно злился уже несколько дней, — признался он. — Но я не мог оторвать от вас глаз в ту минуту, когда увидел. Когда потом узнал о случившемся, я почувствовал себя таким виноватым, как будто сам это сделал, потому что знал, что безумно хотел вас.
— У меня не создалось такого впечатления.
— Нет, — рассердился он. — Втайне я жалел, что не подошел к вам, не стал с вами танцевать, не
