перервал он ее.
— Да, Сай, извини. Я не хочу губить твою жизнь, но боюсь, что погублю, если мы поженимся, потому что я не готова к замужеству. Мне не следовало говорить тебе «да».
Голос Сая был осторожным, нежным.
— Мы можем отложить свадьбу на любой угодный тебе срок, ты же знаешь. Спешки нет, тебе нет нужды паниковать.
Она подумала, что не может сказать ему всей правды. Ну почему она такая трусиха? Она боялась признаться Патрику, что любит его, боялась сказать Саю, что именно в этом была настоящая причина отказа выходить за него замуж.
Когда она замолчала, Сай со вздохом сказал:
— Конечно, я чувствую, что ты изменилась с тех пор, как я вернулся в Штаты, мне не следовало оставлять тебя одну. Но я думал, что тебе будет легче примириться с мыслью о замужестве, если мы проведем какое-то время порознь. Теперь я вижу, что был не прав. Это моя ошибка.
— Нет, ты был прав, — возразила она. — Мне нужно было время, чтобы подумать.
— Ты имеешь в виду, что провела одна слишком много времени, — заметил Сай, — терзаясь тем, что произошло с тобой в Бордиджьере. Я знаю, как это трудно для тебя, но прошлое осталось позади, а жизнь продолжается.
— Знаю, — прошептала Антония. — Я поняла это.
— Я только жалею, что не могу вылететь в Венецию сегодня же, чтобы поговорить с тобой, — сказал Сай нетерпеливо. — Беда в том, что у меня полно работы на этой неделе. Я смогу выкроить время. Но ничего, я постараюсь выбраться в Венецию как можно раньше. А сейчас перестань волноваться, Антония. Не проводи слишком много времени одна, постарайся больше выходить и забудь ненадолго о предстоящем замужестве. Я не хочу давить на тебя. Сними свое кольцо, если это поможет, только запри его в сейфе палаццо. Не потеряй его, договорились?
— Конечно, — быстро ответила Антония.
— Хорошая девочка.
Он всегда разговаривал с ней, как с ребенком. Почему она не замечала этого раньше? Между ними действительно большая разница в возрасте, подумала она, впервые сообразив, насколько он старше ее. Фактически он был немногим моложе ее отца.
Да, она чувствовала себя с ним в безопасности. Но почему Сай хотел жениться на ком-то, кого он считал ребенком?
Он сказал снисходительно:
— Мы обсудим все это, дорогая. А теперь спи, утром ты будешь чувствовать себя намного лучше.
Повесив трубку, Антония долго лежала в постели, глядя в потолок и прислушиваясь к мягкому плеску воды о деревянные столбы, поддерживавшие фундамент палаццо. На душе у нее было тяжело. Сай не воспринимал ее всерьез. Нет, подумала она, я не была достаточно честной с ним. Теперь он думает, что у меня нервный приступ по поводу предстоящего замужества из-за того, что случилось два года назад. Но это не так. Он не знает, что я снова встретила Патрика.
Она чувствовала беспокойство, смущение. Ей следовало сказать Саю правду, сказать, что она влюблена в Патрика и никогда не сможет теперь выйти за него замуж. Она была уверена, что не разобьет сердце Сая, поскольку он не любит ее. Он никогда не давал ей повода думать иначе. Его поцелуи были мягкими, добрыми, нежными, совсем не похожими на поцелуи Патрика.
Девушка закрыла глаза, ее кожа горела. Она не будет об этом думать, а то не заснет до утра.
На следующий день Антония в последний раз вернулась в розовый домик, идя по солнечному, пыльному, сонному скверу по Дорсодуро. Аликс и Сьюзен Джейн упаковали свои пожитки и следили за их погрузкой в фургон, где они пробудут на хранении несколько дней, пока их владельцы не вернутся назад в свой дом в Монте-Карло.
Вечером Холтнеры устраивали празднество в честь последнего дня пребывания в Венеции, и Антония большую часть дня помогала им готовить дом для вечеринки. Она чистила, полировала, передвигала мебель, чтобы освободить комнаты для приема большого числа гостей, готовила различные закуски, которые можно было легко подогреть, — паэллу, пиццу, квише и поджаренных цыплят.
Перед тем как принять ванну и одеться, они буквально рухнули на стулья и выпили немного белого вина.
— Это безумие устраивать вечеринку перед самым отъездом, — проворчала Сьюзен Джейн. — Мы будем чувствовать себя завтра мертвецки усталыми, а впереди у нас длинная дорога.
— Но нам не надо будет здесь убираться, потому что я заказал уборку дома в местном сервисе, — сказал Аликс. — И мы не должны ехать до Монте-Карло без остановки. Можем остановиться по дороге и отдохнуть в отеле. Расслабься, дорогая, нет проблем, которых мы не могли бы разрешить.
— Ты просто любишь устраивать вечеринки! — обвиняющим тоном сказала жена и улыбнулась.
— Виноват! — великодушно признал он. — Люблю, как и ты!
— Однако нам следовало бы устроить ее неделю назад!
— О, это на нас бы плохо подействовало, поскольку мы бы знали, что у нас есть еще целая неделя до отъезда. А теперь встаем и пошли!
Сьюзен Джейн допила вино и посмотрела на часы.
— Сначала ванну приму я.
Она встала и побежала по ступенькам, и Аликс устремился за ней, но она опередила его и скрылась наверху, смеясь.
Аликс, ухмыляясь, вернулся назад и сел рядом с Антонией.
— Она всегда первой принимает ванну! Тогда у нее остается больше времени, чтобы одеться для вечеринки. Она тысячу раз меняет мнение о том, какое платье надеть, какой макияж выбрать, как причесаться и тому подобное. Можно подумать, что решает судьбу целых наций, пока одевается.
— Однако конечный результат стоит того, — тепло сказала Антония. — Она всегда выглядит великолепно.
— Это так, — улыбнулся ей Аликс. — Но к тебе это тоже относится. А что ты собираешься надеть сегодня вечером? Что-либо дико сексуальное или элегантное и искушенное в житейских делах?
Она искоса взглянула на него, зная, что ни одно из описаний ей не подходит. Ни в коем случае она не хотела выглядеть ни дикой, ни сексуальной. Она предпочитала таким способом не привлекать мужского внимания, это было слишком рискованно. Что касается элегантности и искушенности в житейских делах, хотя она и восхищалась этими качествами в других женщинах, но сама никогда не обладала ими.
— Я принесла с собой мое карнавальное платье, — сказала она, и лицо Аликса Холтнера осветилось.
— То самое! Я о нем забыл — ты почти никогда не надеваешь его, но сегодня вечером должна. Оно — чудесное! Никто не будет в состоянии оторвать от тебя глаз.
— От моего костюма, ты имеешь в виду! — сухо заметила она, зная об эффекте, всегда производимом, когда она надевала это платье.
Аликс купил его здесь, в Венеции. Оно продавалось за полцены, потому что было предназначено для венецианского карнавала, который прошел в феврале. Тогда дикая карнавальная вспышка осветила на неделю холодные улицы, привлекая в город туристов и тысячу студентов, изучающих искусство, со всей Италии и из Европы. Они приехали отдохнуть и заработать деньги, рисуя на улицах. По всей Венеции на этой неделе носили самые экстраординарные костюмы. Молодые люди ходили в разрисованных от руки масках, носили как вторую кожу костюмы с дикими цветными зигзагами: оранжевыми, золотыми, черными и алыми, что заставляло их выглядеть какими-то диковинными существами.
Аликс Холтнер, его жена и Антония пропустили карнавал, прибыв парой недель позже, но карнавальные костюмы и маски еще продавались во всех магазинах, и Антония остановилась около одного из них, недалеко от рынка в Риальто, когда увидела черное с серебром платье, занимавшее всю витрину.
Оно было великолепным, но слишком дорогим для нее, и она прошла бы мимо, если бы Аликс и Сьюзен Джейн не заметили восторга на ее лице. Обменявшись взглядами, Сьюзен Джейн попросила ее:
