— Как, по-твоему, он симпатичный?
— Вроде бы. Ну, не то чтобы совсем ботаник, просто трудно разобрать, когда он в этой ужасной школьной форме.
— Надин, а когда целуешься… Вот как сейчас, в первый раз… Полагается делать эти вещи языком?
— Если хочешь.
— Да я не знаю, чего я хочу!
Это правда. Я столько мечтала о романтических встречах, и вот, когда это со мной случилось на самом деле, я как-то вдруг испугалась. Я почти жалею, что Рассел не стал ухаживать за Магдой или Надин. Нет, на самом деле я бы этого совсем не хотела. Просто лучше бы Рассел вообще не начал меня рисовать, и мы сейчас ехали бы себе с Надин после самой обыкновенной девчонской прогулки по магазинам.
— Выходим, — говорит Надин, — наша остановка.
Я говорю:
— Может, он поедет дальше?
— Элли, ты что, ненормальная? Смотри, он тоже встал.
— Надин, не уходи на Вестон-авеню. Пойдем со мной. Пойдем мимо моего дома. Пожалуйста! Я не хочу оставаться с ним одна, — лихорадочно шепчу я.
— Не будь ребенком, Элли! Тебе уже пора повзрослеть.
В том-то и дело. Я совсем не уверена, что мне так уж хочется повзрослеть.
Мы выходим из автобуса — Рассел, Надин и я.
— Ну, пока, ребята, — говорит Надин.
— Надин!
— До завтра, Элли. — Она кивает Расселу.
— Пока, Надин, приятно было познакомиться, — говорит Рассел.
Потом поворачивается ко мне: — Нам в какую сторону?
— Можно пойти туда, где живет Надин, — говорю я.
Но Надин уже бежит прочь, стуча каблучками туфелек от Shelley.
— Пошли туда, где ты живешь, — говорит Рассел. — Приблизительно в том направлении. Может, сначала немножко погуляем?
— Ну… — На руке у меня вместо часов звякают серебряные браслеты, но я знаю, что уже довольно поздно. Какое там довольно — просто поздно. Я — Девчонка, Которая Гуляет Допоздна. Мне надо домой. Он может проводить меня до двери, а там я быстренько поцелую его в щеку и шмыгну в дом. Так я и сделаю! Это именно то, чего я хочу.
Но совсем не то, чего хочет он.
— Пошли, Элли! — Он оглядывается по сторонам. — Здесь поблизости есть какой-нибудь парк? Покажи мне его, чтобы я мог представить себе, как малышка Элли кормит уточек.
— Там нет ни пруда, ни уточек. Только качели.
— Качели даже еще лучше! Покачаемся ровно пять минут. Максимум десять. Да?
Моя голова сама собой кивает. Мы идем к парку. Рассел придвигается поближе ко мне. Он берет меня за руку.
О боже, я не знаю, что делать с пальцами. Им неудобно, но если я их согну, может показаться, будто я нарочно поглаживаю его ладонь. Рука у меня вспотела, или это у него? Вот бы сейчас была зима, мороз, тогда мы были бы в перчатках.
Но сейчас весна, и мне становится ужасно жарко в тесном Моголином свитере. Что я делаю? Я хочу домой, а потом — сейчас и правда очень поздно. У меня будут неприятности.
— Рассел, мне скоро нужно будет возвращаться, правда.
— Ну конечно, мне тоже.
— А где ты живешь?
— Да тут, поблизости.
— Нет, не поблизости, раз ты даже не знаешь, где парк!
— Парк… вон там. — Рассел неопределенно машет свободной рукой.
— Совсем даже не там. Нет, послушай, где ты живешь?
— Около парка.
— Врун!
— Ну ладно, около другого парка, в Пембридж-Парке.
— Это же за много километров отсюда!
Кроме того, это самый шикарный район города, там стоят огромные величественные особняки викторианской эпохи. Однажды я была там в гостях и до сих пор помню, как поразили меня окна-витражи в холле — я уж думала, что увижу в гостиной алтарь и скамьи для прихожан. Некоторые из домов по соседству с парком на самом деле величиной с церковь и вызывают почти такой же священный трепет. А я иду за ручку с мальчиком, который там живет и учится в Холмерской школе.
— Большой дом? — спрашиваю я.
— Большой, но у нас только квартира на первом этаже. Она называется «квартира с садом», но сад-то снаружи, и наша только пятая часть. Дом весь поделен на квартиры. И наша семья тоже живет раздельно. Я сейчас с папой, а сестра — с мамой. С нами еще живет папина подружка, но чем меньше о ней говорить, тем лучше. Надеюсь, она скоро исчезнет с горизонта. Совсем не хочется видеть ее своей мачехой.
— У меня есть мачеха. Правда, она неплохая. Раньше мы с ней не ладили, а теперь подружились.
Анна точно со мной раздружится, если я не вернусь домой немедленно. Она наверняка беспокоится.
— Я ни за что не подружусь с Цинтией. Подумай, просто классическое имя: мой бедный, глупый папочка цинично связался с Цинтией. Не понимаю, что это на него нашло. Нам с ним было так здорово вдвоем, настоящая мужская жизнь, а теперь она все время мешается. Тоска. Поэтому я стараюсь поменьше бывать дома. Какая радость сидеть целый вечер в гостиной, когда твой папочка с подружкой обнимаются на диване, словно подростки?
— Прямо при тебе? Ничего себе!
— Ну, как только я выйду из комнаты. А когда возвращаюсь, отскакивают друг от друга. Как будто это я его папа. Ну, я и ухожу к себе в спальню, рисую, делаю уроки и так далее. Но иногда жутко надоедает так сидеть, словно в одиночной камере, и тогда я ухожу, брожу где-нибудь сам по себе.
— Разве у тебя нет друзей?
— Есть, конечно, целая куча. Нет, ты не думай, что я такой бедный одинокий мальчик, которому не с кем пообщаться.
— Я не это хотела сказать!
— Просто, понимаешь, в школе-то все нормально, у нас там своя компания, и мы ходим вместе. А вот после школы… Ну, есть два типа у нас в Холмерской, полные компьютерные придурки, такие крутые, всегда и во всем первые, для них самое классное развлечение — найти какую-нибудь порнуху в Интернете. Есть еще одна развеселая компания, они ходят на все на свете вечеринки, кадрят девочек, пьют, принимают наркотики — ну, для них я слабак.
— Ни капельки ты не слабак, — говорю я.
— И вообще у парней все немножко по-другому. Есть, конечно, приятели, но с ними нет настоящей близости. Если только ты не голубой, а уж этого во мне определенно нет, хоть про нашу школу и рассказывают всякие истории, насчет порочных свиданий за велосипедным сараем.
Я хихикаю. Одно время за Магдой ухаживал восьмиклассник из Холмерской школы, так он клялся, что половина одиннадцатого класса этим занимается — и как раз за велосипедным сараем.
— Наверное, замечательно, когда у тебя есть близкие друзья, с которыми можно куда угодно пойти, вот как эти твои подружки.
— Надин и Магда. Да, они обе — мои лучшие подруги.
— А с кем из них ты больше дружишь?
— С обеими одинаково.
— И вы никогда не ссоритесь?
